что хорошего сделал горбачев для страны
«Мы вступили в период распада» 35 лет назад началась перестройка. Как желание Горбачева сделать СССР лучше разрушило страну
Р овно 35 лет назад, 23 апреля 1985 года, состоялось историческое выступление генерального секретаря СССР Михаила Горбачева на пленуме Центрального комитета Компартии — именно на нем был провозглашен курс на перестройку. Само это слово также прозвучало в речи генсека, хоть и не в том значении, в каком мы его знаем сейчас. Горбачев говорил о необходимости ускорения социально-экономического развития страны и повышения благосостояния народа, заявлял, что он знает, что нужно делать дальше.
Едва ли Горбачев понимал тогда, чем закончится перестройка. Хотя и не признавал этого.
Но анонсированные в тот день преобразования в конечном счете привели к краху советской системы и потере страной примерно трети своей территории. В годовщину выступления Горбачева «Лента.ру» публикует воспоминания ближайших соратников и политических оппонентов генсека о том, какой должна была стать перестройка и когда она свернула не туда.
«Авторитет Горбачева в то время начал стремительно падать»
Анатолий Лукьянов, последний председатель Верховного Совета СССР (март 1990 — сентябрь 1991), был одним из сподвижников Михаила Горбачева, затем стал его оппонентом:
Так называемая перестройка открыла путь к капитализму. Ею занималась не партия, а группа людей вокруг Горбачева. Главной фигурой в этой группе был Александр Яковлев — заведующий отделом пропаганды ЦК, секретарь ЦК, и член Политбюро. Без него Горбачев шагу не делал.
Именно в кругу Яковлева начали говорить, что нам нужен иной социализм. А на самом деле главная цель у них была уйти от социализма совсем. Это были мечты появившейся в СССР мелкой буржуазии и интеллигентиков.
На каком-то этапе я и Николай Иванович Рыжков (председатель Совета министров СССР — прим. «Ленты.ру») поддерживали идеи реформ, но не Горбачева, а тех, которые были намечены при Андропове. Я свидетельствую, что план изменения экономической политики был разработан еще Алексеем Николаевичем Косыгиным, но ее проведению помешали события в Чехословакии. Наше Политбюро было практически едино в том, что реформы должны привести к упрочению социалистических общественных отношений, ускорению научно-технического прогресса, обновлению производства. Но это было мнимое единство, некоторые члены Политбюро только на словах поддерживали лозунг «Больше социализма», а сами проповедовали, как тогда говорили, «несомненные преимущества частного предпринимательства»: частную собственность, свободный рынок, капиталистический путь развития.
Кроме меня, против всего этого были старые члены Политбюро, это накаляло в нем обстановку и вынуждало Горбачева постоянно маневрировать между двумя группами.
Это было сложное время. Экономика трещала по швам. Горбачева бросало из одной крайности в другую. Стремясь примирить непримиримое, он метался, принимал под воздействием то одной, то другой стороны противоречивые решения, все дальше отступая от программы КПСС. Под влиянием Яковлева в его речах появились слова о приверженности социалистическому выбору при общем движении к свободному рынку. На этом фоне в стране нарастали межнациональные конфликты, но он не знал, что с ними делать. Авторитет Горбачева у населения и в партии в то время начал стремительно падать. Мы вступили в период распада, который закончился крушением не только партии, но и СССР.
Развал Союза начался с прибалтийских республик, потом их поддержали азиатские. Они хотели быть независимыми государствами, со своими представителями в президиуме Союза — то есть выступали за создание такой рыхлой конфедерации. Такие же идеи привели в свое время к Гражданской войне в США. Ситуацию можно было бы исправить, но Ельцин придал распаду Союза ускорение — он издал указ, что применение союзных законов может быть только с согласия республик. То есть начиналась война законов. Потом объявил, что предприятия, которые находятся на территории республик, теперь им и принадлежат. Важным шагом к развалу было изменение налоговой системы. Она строилась следующим образом: налоги поступали в Союз и потом распределялись по республикам. Ельцин же настаивал, чтобы была установлена одноканальная система, когда все налоги оставались бы в каждой республике, а они по своему усмотрению финансировали бы Союз.
29-30 июля 1991 года в закрытом режиме провели встречу в Ново-Огареве Ельцин, Горбачев и Назарбаев. В ходе нее Горбачев согласился с одноканальной системой налогообложения (СССР лишался бюджета, предприятий и банков) и на подписание конфедеративного договора фактически без участия представителей Верховного Совета СССР. Это был развал. Развал вопреки тому, что было решено народом на референдуме 17 марта 1991 года, на котором, напомню, 76,4 процента советских граждан высказались за сохранение СССР, а Верховный Совет СССР вслед за этим принял закон об обязательной силе решения референдума.
«Продержались до 1986 года, а потом все посыпалось»
Евгений Ясин, заведующий отделом государственной комиссии по экономической реформе при Совете министров СССР в 1989-1991 годах, в настоящее время — научный руководитель Высшей школы экономики:
Андропов был, конечно, неглупым человеком, не зря он говорил, что «мы не знаем общества, в котором живем». Но у него не было ясного понимания, что именно нужно делать. Юрий Владимирович пытался что-то предпринять — по его инициативе вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР об экономическом эксперименте в двух министерствах. В одном из них, министерстве электротехнической промышленности, я тогда работал. Но на самом деле этот эксперимент был продолжением совместного постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР от 12 июля 1979 года «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Ничего нового там не было.
Когда в 1985 году к власти пришел Горбачев, андроповский эксперимент еще продолжался, но уже было ясно, что необходимо проводить более серьезные преобразования. И в 1987 году меня вместе с Григорием Явлинским привлекли к подготовке материалов для июньского Пленума ЦК КПСС и июльской сессии Верховного Совета СССР, после которых Рыжков объявил о проведении в стране экономической реформы.
Дело в том, что до этого высокие цены на нефть держали на плаву громоздкую и неэффективную советскую экономику. Уже с шестидесятых годов она стала пробуксовывать, начались застойные явления. Думающие люди понимали, что надо что-то делать. Незадолго до отставки Хрущева в обществе бурно обсуждались предложения харьковского экономиста Евсея Либермана по совершенствованию экономической системы. Косыгинская реформа была свернута после ввода войск в Чехословакию в 1968 году, когда советское руководство испугалось, что экономическая либерализация неизбежно повлечет за собой и политическую. Наши вожди всерьез верили в угрозу повторения Пражской весны в СССР.
Поэтому к 1972 году экономика Советского Союза стала выдыхаться. Но нефтяной кризис 1973 года и последовавший за ним резкий скачок цен на нефть позволили Брежневу поддерживать народное хозяйство в приемлемом состоянии, ничего не делая для его развития. Вот и продержались до 1986 года, а потом все посыпалось. Стало очевидно, что «в рамках социалистического выбора» проблемы советской экономики не решить. Нужно было переходить к рынку, и чем раньше, тем лучше.
Перестройка сыграла очень важную роль в истории нашей страны. Причем нельзя сказать, что она определила ее будущее. Но перестройка создала обстановку перемен, подготовила к ним общественное сознание. К сожалению, она так не привела к подлинной демократической революции, как многими ожидалось.
«Если бы Андропов дольше прожил, у нас получился бы Китай»
Николай Рыжков, председатель Совета министров СССР (1985-1991), с 2003 года — член Совета Федерации:
Во-первых, я не был в восторге от слова «перестройка». Дело в том, что слово это не новое, оно было еще у Временного правительства Керенского, но журналисты подхватили — и понеслось. Мне больше нравится определение «реформы». Сначала я был категорически за реформы, даже был одним из их инициаторов, потому что мой жизненный опыт и работа на заводе, в министерстве и ЦК партии показали, что мы исчерпали возможности той экономической модели, в которой жили до войны, в войну, после войны. Жесткая плановая система была крайне необходима — без этого мы бы немца не победили, мы никогда не восстановили бы народное хозяйство. У кого-то, конечно, забирали, но кому-то отдавали — это естественно. Но позже многие, и я в том числе, стали считать, что эта система исчерпала себя — она была сильно забюрократизирована. Сколько рабочих надо держать, сколько основных, сколько вспомогательных, сколько инженеров, сколько техников, подсобных работников, уборщиц? У меня 52 тысячи работающих было на заводе… Поэтому мы очень настойчиво писали, что надо что-то делать. До меня и Горбачева уже были попытки реформ, например, у Алексея Николаевича Косыгина, который, кстати, для своего времени неплохо поработал. То, что он делал, — это огромный прогресс, его нельзя ни в чем упрекать и надо отдать ему должное: он был впереди своего времени. Потом еще была попытка после Косыгина — ее спустили на тормозах.
Меня в группу для разработки реформ включил Юрий Владимирович Андропов. Наша команда (Горбачев, Долгих и Рыжков) использовала те документы и идеи, которые накопились. Вот так в апреле 1985 года Михаил Сергеевич Горбачев выложил на стол для выступлений программу действий, над которой мы трудились три года.
Я поддерживал Горбачева до 1987 года, после наши пути разошлись. Благодаря торопливости, непродуманности и болтливости Горбачева и иезуитским методам «архитектора разрушения» Александра Яковлева перестройка провалилась. А раскол между нами произошел в 1987 году, когда мы подводили итоги работы (проводили эксперимент по министерствам с разными особенностями) и увидели, где хорошо, а где плохо. Стали думать, что делать дальше. Горбачев вместе с Шеварднадзе, Яковлевым, Медведевым готовили доклад в Волынском.
Мы действительно стали работать по заданию Андропова, меня избрали 22 ноября 1982 года (секретарем и заведующим экономическим отделом ЦК КПСС — прим. «Ленты.ру»), через две недели он пригласил Горбачева, Долгих и меня. Субординация была достаточно жесткая: один член Политбюро, один кандидат в члены и я, секретарь. И мы начали работать. Андропов — своеобразный человек, сейчас про него много пишут, я считаю, что даже слишком много пишут. Одни говорят, что он еврей был, другие — что русский, но это неважно. Да мы никогда и не задавались вопросом, кто какой национальности, главное было — кто как работал. Но то, что он до мозга костей политик, — это да. Он быстро схватывал принципиальные экономические вопросы, ему не надо было разжевывать. Например, звонит он мне по прямому телефону и говорит: «Чем занимаешься?» — «Работаю». — «Ну, подходи».
Это значит, что у него время освободилось, беру папку и иду к нему. А он мне говорит: «Оставь папку», — и начинает меня гонять по вопросам. «Что у нас в стране с концессиями делается?» — «Да по-моему ничего не делается». — «А что вы про это знаете?» — «Ровно то же, что и все, что в школе проходили». — «Знания у тебя не очень». Помолчал и добавляет: «У меня тоже. Давай, иди и изучи этот вопрос и приходи снова ко мне». Я пришел к своим в аппарате и говорю: «Ищите, какая литература по концессиям есть». Через день нашли в Ленинке — женщина какая-то защищала по этой теме работу.
После того как он умер, и я эти пять лет прожил и ушел в отставку, появилось время подумать, и я все больше приходил к выводу, что Андропов проводил бы в стране мягкие реформы, а не как Горбачев с Яковлевым.
При «раннем» Горбачеве страна уцелеть могла, при «среднем» — трудно, но могла, но при «позднем» — конечно, не могла. Понимаете, поздний Горбачев — как больной палач. Кризис — это что такое? Один после него выздоравливает, а другого — ногами вперед. Я не думаю, что Горбачев старался развалить Союз, это же тогда надо быть идиотом полнейшим. Ситуация сложилась такая, что он своими действиями — публикациями и прочим — к этому привел. А вначале, когда он только начал проповедовать, он мог сохранить Союз. Первую половину его деятельности, при всех его недостатках (словоблудие, славословие, шапкозакидательство — это всегда у него было), мы были довольны тем, что он новый человек, — сколько же можно старых! Но после 1987 года пошла трещина, и она больше не сходилась никогда. И этим воспользовался Ельцин.
«Ответа на вопрос, что такое перестройка, вы не найдете»
Юрий Афанасьев, историк, один из лидеров перестройки, основатель Межрегиональной депутатской группы, бывший народный депутат РСФСР, автор знаменитого выражения той поры «агрессивно-послушное большинство»:
Никаким «прорабом перестройки» я не был и никаким активным сторонником того, что делали в те годы Горбачев и иже с ним, тоже никогда не был. Наоборот, с самых первых дней я писал кое-что о происходящем, и это кое-что касалось несогласия и каких-то недоумений или сомнений относительно того, что происходит. А что касается уже непосредственного включения в то, что, опять-таки на мой взгляд, ошибочно часто называют «политическая жизнь» (1989 год, съезд народных депутатов, выборы, Межрегиональная депутатская группа), то тут мы открыто заявили: мы, МДГ, составляем политическую оппозицию курсу ЦК и Политбюро ЦК КПСС.
Горбачеву – 90 лет: какую роль сыграл президент СССР в истории страны
Свой внешнеполитический курс политик называл «новым мышлением»
На Западе его называют «Другом Горби», а в 90-м вручили Нобелевскую премию мира. В нашей стране ему благодарны за свободу, но обвиняют в том, что в нужный момент не проявил политическую, а скорее даже человеческую волю. Впрочем, последнего генсека страна встретила с невероятным восторгом!
Все потому, что сам и не без трудностей прошел путь от комбайнера. В 1949-м Горбачёв даже получил Орден Трудового красного знамени. Рядом почти полвека была жена Раиса Максимовна. Этими отношениями восхищались в Советском Союзе и за его пределами, куда первая леди неизменно сопровождала супруга. Казалось, с приходом Горбачёва к власти повеяло долгожданной свободой. В 88-м перестали глушить иностранные радиостанции. Двумя годами ранее из ссылки в Горьком вернули академика Андрея Сахарова. Освободили около 300 других политзаключённых. А вот быстро, как бы сейчас сказали, переформатировать экономику не удалось.
Взять хотя бы антиалкогольную компанию 1985-го. Союзный бюджет недополучил 37 миллиардов рублей. Зато смертность снизилась, а рождаемость и продолжительность жизни увеличились. Пить, кстати, уверяют эксперты, стали больше, чем до введения ограничений. Да и как не поднять бокальчик шампанского за новогодним праздничным столом.
Такого не было ни до, ни после Горбачёва. В 86-ом Ленинград и Бостон связал знаменитый телемост. Оказалось, за океаном живут такие же люди с похожими проблемами.
Увы, но как раз эту «слабость» многие Горбачёву до сих пор не могут простить. Со временем он отошел от дел, пишет книги, выступает с лекциями и даже снялся в рекламе пиццы.
Как сам пояснил – очень нужны были деньги. Ведь после развала СССР у Горбачёва почти ничего не осталось. Пожалуй, это главное доказательство искренности кремлевского мечтателя, который верил в мир во все мире, дружбу со всеми и действительно хотел сделать лучше ту страну, которой, увы, уже нет.
Матвей Шестаков, «ТВ Центр».
Михаил Горбачев: если бы начать сначала, то многое я сделал бы иначе
Краткое изложение статьи экс-президента СССР, посвященной осмыслению его политики за шесть лет у власти
Она будет опубликована в журнале «Россия в глобальной политике». Это краткое, несмотря на количество страниц (41), осмысление его политики за шесть лет нахождения у власти. Во многом статья является критическим разбором этапа сложной борьбы за перестройку, за новое мышление как во внутренней, так и во внешней политике.
И, что не менее важно, в статье содержится напутствие «нынешнему поколению лидеров». Мы публикуем сокращенный вариант этой статьи.
Понять перестройку, отстоять новое мышление
Перестройка прошла через разные этапы, через поиски заблуждения, ошибки, достижения. Если бы начать с начала, то многое я сделал бы иначе, но я убежден в исторической правоте перестройки.
Нам было ясно, что предстоит трудный поиск пути, и мы не претендовали на то, что у нас есть «расписание поездов», «график реформ». Но это не означает отсутствие ясной цели преобразований и их основного направления.
С самого начала перестройки был один лейтмотив, красная нить, которая проходила сквозь все ее этапы и определяла наши поиски. Перестройка была обращена к людям. Ее целью было раскрепостить человека, сделать его хозяином своей судьбы, своей страны.
Корр.: Михаил Горбачев пишет далее о внешнеполитических факторах, которые тоже обусловили перестройку. В частности, у всех было убеждение, что конфронтация между Востоком и Западом будет бесконечной. Он отмечает, что «никто, конечно, не хотел ядерной войны, но и никто не мог гарантировать, что она не возникнет, пусть даже в результате технического сбоя, ложной тревоги или иной случайности».
Автор рассказывает о нормализации отношений с Китаем, США, отмечая, что «милитаризация экономики была обременительной для всех стран, в том числе для США и их союзников, но для нашей страны она обернулась особенно большими потерями и жертвами. В некоторые годы общие военные расходы достигали 25-30% валового национального продукта.
Горбачев: Военно-промышленный комплекс поглощал колоссальные ресурсы, энергию и творческий потенциал самых квалифицированных кадров. На оборону работало до 90% науки. Но сверхвооруженность не делала безопасность страны более надежной.
Мы отказались рассматривать мировое развитие с точки зрения борьбы двух противоположных социальных систем. Мы пересмотрели нашу концепцию безопасности и поставили задачу демилитаризацию мировой политики. Из этого вытекает принцип разумной оборонной достаточности при более низких уровнях вооружения.
Обобщенно говоря, новое мышление во внешней политике, как и во внутренней, означало попытку думать и действовать в соответствии с нормальным человеческим здравым смыслом.
Корр.: Горбачев далее пишет о начале радикальных преобразований в СССР.
Горбачев: В СССР радикальные преобразования могли быть начаты только сверху руководством партии. Общество после нескольких десятилетий тотального контроля и подавления любой инициативы не было готово к самоорганизации и не могло выдвинуть лидеров, способных взять на себя ответственность за реформы.
И во-вторых, на первых порах преобразования могли быть направлены только на совершенствование существующей системы и проводиться в ее рамках. Резкий разрыв с существующей «формулой власти», политическим языком и традициями был невозможен.
Мне и моим единомышленникам стало ясно, что если по-настоящему не вовлечь в процессы обновления самих граждан, и если не произойдет разделение партии и власти, то политика перестройки зайдет в тупик. Пришло осознание необходимости политической реформы.
Важнейшим рычагом перемен и вовлечения в них народа стала гласность.
Гласность начиналась, как и все остальное в перестройке, сверху.
Корр.: Автор отмечает далее, что в условиях свободы быстро проявилась «неготовность многих представителей интеллигенции, особенно «статусных», к разумным и постепенным изменениям, непонимания ими того простого факта, что свобода неотделима от ответственности».
Горбачев: Перестройка подтвердила, что нормальное развитие общества исключает всеобщую секретность, тайну как метод государственного управления. Оно предполагает открытость, свободу информации, свободу выражения гражданами своих политических, религиозных и иных взглядов и убеждений, свободу критики в полном ее объеме.
Корр.: В статье далее анализируется экономическое положение 1980-х годов, говорится о значении резкого снижения цен на нефть, в результате чего страна потеряла две трети прежней выручки от ее экспорта. Тогда стало очевидным, отмечает он, «что назрела необходимость пойти на решительные меры по урезанию военных и других государственных расходов, снять напряжение на рынке за счет импорта товаров и тем самым подготовить условия для перехода к радикальной экономической реформе».
В статье подробно рассказывается о борьбе за необходимость проведения реформы цен, которые «по многим товарам давно уже не отражали издержек производства». И тот факт, что тогда он «не занял твердую позицию в этом вопросе и не пошел на реформу цен», он считает своей ошибкой, так как был упущен благоприятный в экономическом и политическом отношении момент для преобразований.
Горбачев подчеркивает, что «это был стратегический просчет».
В статье подробно описываются вопросы, связанные с национальными проблемами.
Горбачев: Национальные проблемы загонялись вглубь, но они никуда не делись.
Было неизбежно, что в условиях демократизации и большей свободы все это вырвется на поверхность. Надо признать, что мы по началу недооценили масштабы и остроту проблемы. Но когда она возникла, мы не могли действовать прежними методами подавления и запретов.
Корр.: В статье говорится о проблеме Нагорного Карабаха, Сумгаита, о национальных движениях в балтийских республиках, в Молдавии, в Грузии, на Украине.
Автор при этом подчеркивает, что решение о разгоне демонстрантов в Тбилиси, при котором погиб 21 человек, а десятки получили ранения, «было принято за моей спиной вопреки моей воле, тогда и впоследствии я твердо придерживался своего кредо: самые сложные проблемы надо решать политическими средствами без применения силы, без крови».
Подробно описываются его встречи с президентом США Рейганом, а затем и с Джорджем Бушем. Он подробно останавливается на заключении договора о ракетах средней дальности.
Корр.: После внешнеполитических проблем автор останавливается на проблеме политической реформы в стране.
Горбачев: Смысл политической реформы заключался в том, чтобы передать власть от монопольно владевшей ею партии в руки органов, избранных народом.
Корр.: В статье подробно рассказывается об изменениях в выборной системе и переходе к прямым альтернативным выборам. Он считает, что именно такие выборы помогли «ослабить сопротивление верхушечного слоя и одновременно вовлечь в преобразования новых людей, которые в ином случае имели бы мало шансов попасть на съезд».
Горбачев: Наружу выплыло и много горького, и много ранее неизвестного. У некоторых членов руководства все это вызвало раздражение и тревогу.
Последующие события показали, что партия оказалась неспособна выполнить роль авангарда перестройки, она не выдержала испытания демократией, свободой, гласностью.
Дезинтеграционные процессы опережали формирование новых институтов власти и управления. Одновременно набирала силы радикальная оппозиция. Само по себе появление оппозиции было закономерно и необходимо. Но своими популистскими лозунгами, борьбой против союзного центра и политического центризма, поддержкой сепаратизма радикалы подрывали фундамент власти и практически смыкались по деструктивности с реакционной консервативной оппозицией. Эти две крайности привели к тому, что переход к демократии в нашей стране оказался драматичным и болезненным. Это предопределило многие трудности и проблемы, с которыми мы сталкиваемся до сих пор.
Корр.: В статье говорится о стремлении народов стран Центральной и Восточной Европы к переменам и о проблеме объединения Германии. Автор подчеркивает, что «обстановка была напряженной и любой неосторожный шаг мог привести к взрыву», а «попытки воспрепятствовать объединению Германии силой означали бы крах всех усилий по прекращению холодной войны».
Горбачев: Проблемы межнациональных и федеральных отношений к 1991 году и экономические проблемы сплелись в тугой узел, развязать который можно было лишь на пути решительной модернизации этих отношений и радикальной экономической реформы. Мы это осознали с опозданием, но мы не бездействовали.
Я был убежден, что проблему сохранения и реформирования Союза можно решить политическим путем без применения силы, без кровопролития. Но уже в первой половине января разразилась гроза. Кровь пролилась в Литве.
Корр.: В статье рассказывается о стремлении части руководства страны объявить в стране чрезвычайное положение. Однако, как подчеркивает автор, его выбор оставался твердым: не сворачивать с демократического пути, отвергать «чрезвычайщину, добиваться объединения всех здоровых сил общества».
Он считает, что правильно сделал, что на апрельском пленуме ЦК заявил о своей отставке, но сейчас думает, что его согласие после уговоров остаться на посту генсека «было ошибкой». «Партия, как показали дальнейшие события, оставалась консервативной силой, неспособной реформировать себя и участвовать в реформировании страны».
Подробно описывается его участие в совещании «семерки ведущих промышленно развитых стран в Лондоне» и переговоры в Москве с президентом США Джорджем Бушем.
Корр.: В статье отмечается, что ущерб от «радикализма и безответственности, царивших в России, особенно в 1990-е годы, был нанесен не только экономике, но и демократическим институтам.
Корр.: Автор осуждает американский политический истеблишмент за стремление объявить свою победу в холодной войне. По его мнению, это предопределило и последующий ход мировых событий.
Горбачев: Тогда и произошел тот срыв, тот поворот, который многое предопределил в последующем ходе мировых событий, в этом корень ошибок и провалов, которые подорвали фундамент новой мировой политики.
Отношения государств в глобальном мире должны регулироваться не только нормами международного права, но и определенными правилами поведения, основанными на принципах общечеловеческой морали. Эти «правила поведения» должны предусматривать сдержанность, учет интересов всех сторон, консультации и посредничество при обострении обстановки и угрозе кризиса.
На своих сессиях и конференциях ООН вынуждена была констатировать, что прогресс в решении этих задач недостаточный.