что хорошего сделал лужков для москвы
10 ошибок Лужкова, ставших кошмаром для Москвы
Сегодня Москва прощается со своим бывшим мэром. В Храме Христа Спасителя отпевают Лужкова. Символично, что в последний путь Юрий Михайлович отправится через московские пробки, а проститься с ним люди придут в один из символов лужковской эпохи – железобетонный новодел «стало даже лучше, чем было».
Самое время вспомнить, что Лужков оставил Москве, чем запомнились 18 лет его правления. Заодно станет понятно, почему я не испытываю к покойнику никаких тёплых чувств.
1. Третье транспортное кольцо (ТТК)
На период Лужкова пришлась массовая автомобилизация Москвы. Несмотря на опыт Европы и Америки, где подобные события были аж полвека назад и где научились с этим работать, московская мэрия наступила на грабли: для решения проблем пробок стали строить развязки и дороги вместо улиц. С каждым новым подземным переходом, эстакадой и полосой обещали победить пробки, но в результате всё становилось лишь хуже (как неожиданно!). Одним из самых амбициозных проектов стало Третье кольцо Москвы. Частично его построили через промзоны или хотя бы под/над улицами.
Но для упрощения жизни строителей часть кольца провели по уже существующим улицам. Например, такой была Беговая улица:
Дорожники со строителями совершенно не учитывали интересы людей вне автомобиля, превратив жизнь целых районов в ад. Автомобилистам же лучше не стало: временный эффект кольца сменился постоянным заторами и авариями, так как сделать из обычной улицы дорогу невозможно физически. Отдельная большая проблема – перепробеги транспорта, ведь кольцо просто разорвало сетку улиц.
Сегодня огромную часть кольца нужно закрывать и превращать в обычные улицы. Машины же стоит пустить или под землёй, или в стороне от застройки – за скупость тех лет придётся заплатить двойную (если не тройную) цену.
Здесь надо напомнить, что сегодняшняя мэрия продолжает дело Лужкова. Теперь вместо колец хорды, которые также идут под окнами и уничтожают жилые районы.
2. Маршрутки, дороги и парковки
Третье кольцо стало шрамом города, но это был лишь один из примеров общей провальной градостроительной политики. Городские власти пускали все силы на ублажение автомобилистов, игнорируя всех остальных. Исключение было сделано лишь для метрополитена, но идти до станций приходилось через парковки и подземные переходы. Многие прекрасные проспекты Москвы в рамках дорожной революции превратились в безжизненные куски асфальта. Самый яркий пример подобного варварства – Ленинградское шоссе, но подобное встречалось на всех более-менее крупных улицах и проспектах города. Все дорожные проекты Лужкова без исключения нужно переделывать и очеловечивать.
Например, проспект Мира нужно вернуть к тому виду, в котором он был в советские годы: зелень, трамвай, наземные переходы и 4-6 полос для машин. Было:
В отличие от многих российских городов, Москва в 1990-2000-е продолжала закупать новые автобусы, троллейбусы и трамваи, но качественного развития не было. Новые вагоны и автобусы просто вставали в пробку или ездили крюками из-за дорожных развязок. Именно во времена Лужкова город захватили маршрутки. Про их вред я уже неоднократно рассказывал – это хороший маркер места наземного транспорта в городе, мэрия вообще с ним не работала.
Московский монорельс был открыт в 2004 году в экскурсионном режиме, в нормальном режиме составы стали ходить лишь в 2008 году. В те годы его рассматривали как инновацию и даже приписывали монорельс к преимуществам города для проведения Олимпийских игр 2012 года. На самом деле это была очень дорогая игрушка Лужкова.
В мире монорельс чаще всего строится как аттракцион или транспорт для небольшого числа пассажиров, например в аэропортах. Московский монорельс изначально был спроектирован с ошибками: он оказался очень дорогим, с очень маленькой провозной способностью и без возможности её увеличения. Когда всё построили и посмотрели на цифры, то стало грустно: система требовала порядка 1 млрд рублей дотаций в год – и это с забитыми в мясо вагонами! Выявились и другие проектные ошибки: неудачные места для станций; сами станции – слишком сложные и неудобные; кривые малого радиуса на отрезке, где могли быть высокие скорости; низкий срок годности несущих балок.
Спустя 13 лет после запуска система стала разрушаться: вагоны начали выходить из строя, а запчастей или даже целых вагонов нет в природе: товар штучный и уникальный, для восполнения необходимо заново создавать всё производство с нуля. Это дорого и сложно, а ещё никак не решит остальных проблем монорельса.
Сегодня город хочет избавиться от головной боли в виде монорельса, переделав эстакады, станции и депо под трамвай. Это возможно технически, а трамвайные пути уже идут под монорельсом. Замена позволит пускать туда более вместительные вагоны, которые уже есть у города и надёжность которых не вызывает вопросов. Кроме того, если продлить эстакаду через Дмитровское шоссе, то получится связать две разорванных трамвайных системы в одно целое – это даст новые маршруты для жителей двух разных округов Москвы. Часть станций и эстакад при этом предлагают сохранить: на эстакадах можно сделать прогулочные зоны и парки типа Хай-Лайна, а сами станции приспособить для туристических центров и бизнеса. В таком случае получится сохранить память об этом виде транспорта и создать новые достопримечательности.
4. Храм Христа Спасителя
Восстановление Храма Христа Спасителя, взорванного в 1931 году, должно было стать символом «покаяния» светской власти перед РПЦ, а самое здание – главным храмом России и новой достопримечательностью Москвы. С этой точки зрения задача была выполнена.
Проблема в том, что храм строили те же друзья Лужкова, что приложили руку к уничтожению облика Москвы – Михаил Посохин и Зураб Церетели. Восстанавливать ХХС так, как его восстановили, было нельзя. Это не восстановление – это пародия, нелепый шарж на первоначальный проект.
Например, скульптуры на храме раньше были из мрамора, а теперь из бронзы. Почему? Да просто потому, что друг Лужкова Церетели не работает с мрамором. И так со всем.
Лужкова оправдывает разве что то обстоятельство, что первоначальный храм был для Москвы таким же чужеродным элементом. От многих архитекторов мне даже приходилось слышать, что уничтожение ХХС было едва ли не единственной заслугой советской власти.
Константин Андреевич Тон, автор первоначального проекта, не умел строить ничего кроме сараев. Храм Христа Спасителя в его исполнении был грубым, тяжёлым и неуклюжим. Он так и не стал сакральным местом и даже у современников вызывал много вопросов. Зачем было восстанавливать неудачный проект?
5. Уничтожение площадей
Лужкову очень не нравились площади, зато очень нравились деньги. Так Москва лишилась самого дорогого – площадей. Площадь – важнейший элемент городского пространства. Но варварам этого не понять. Для варваров площадь – это пустырь, который можно застроить. Так на теле Москвы начали появляться торговые центры. На площади Курского вокзала появился «Атриум». Торгово-развлекательная махина в лучших традициях лужковского стиля. Это то ли парк развлечений, то ли недорогой турецкий отель. Нагромождение каких-то башенок и примитивных объёмов.
Ну и, конечно, ТЦ «Охотный Ряд» на Манежке. По поводу «Охотного Ряда» есть городская легенда. Говорят, что Ельцин так боялся повторения полумиллионного митинга на Манежке, что велел Лужкову чем-то застроить площадь. Недолго думая Лужков позвал своих друзей, которые площадь благополучно и уничтожили. Напротив Кремля, около могилы Неизвестного солдата, около Александровского сада появился торговый центр с колхозным благоустройством. А чтобы ни у кого не было сомнений, как сильно ненавидели Москву эти варвары, рядом с торговым центром сделали каскад фонтанов со сказочными фигурками авторства господина Церетели.
И это я ещё молчу про десятки площадей около станций метро, которые тоже очень быстро застроили.
Долгие годы Черкизовский рынок был государством в государстве в государстве. Это были не просто торговые ряды с дешёвым барахлом. Это символ эпохи, зловонная дыра на чистом теле Москвы, Хитровка нашего времени и подземный город. «Черкизон» позже войдёт в русский язык как «ксерокс» или «памперсы». Мы говорим «Черкизон» – и подразумеваем любой большой вещевой рынок с мигрантами и контрафактом.
В золотые годы на Черкизоне трудилось порядка 100 тысяч человек – китайцев, вьетнамцев, таджиков, узбеков, пакистанцев, индусов, арабов. Это был не только рынок, но ещё и гигантская ночлежка, биржа труда, производственный цех, фудкорт, поликлиника и бордель. Всё это генерировало огромные потоки чёрного нала.
Рынок пытались закрыть несколько раз, но удалось это сделать только в 2009 году, после прямого указания Путина.
История с ХХС даёт понять, что едва ли не главной страстью Лужкова было восстановление. К этому вопросу бывший мэр с его друзьями подходили последовательно бездарно. Например, усадьбу Царицыно из благородных развалин превратили в несуразное лубочное говно. Занимался её «реконструкцией» всё тот же Посохин из «Моспроекта-2», придворный лужковский архитектор.
По этому поводу очень хорошо высказался архитектурный критик Григорий Ревзин:
«С точки зрения серьезных искусствоведов, а также законодательства об охране памятников, которое у нас пока что основано на научных представлениях, произошел акт вандализма. Подлинный памятник уничтожен — безвозвратно, непоправимо и, добавлю, триумфально. Всей академической России — историкам, искусствоведам, музейщикам — плюнули в лицо.
сегодня, в 2007 году, на полном серьезе построили императорскую резиденцию XVIII века и считают ее музеем. К безумию они двигались постепенно. Сначала они по фотографиям построили копию храма Христа Спасителя. Это стерло разницу между фальшивкой и подлинной вещью, поскольку копия стала национальной святыней. Потом они снесли гостиницу «Москва» и строят ее заново, считая той же «Москвой». Разница между настоящим и прошлым в существенной мере утратилась, однако сохранялось еще требование, чтобы в прошлом было что-то, что они строят в настоящем. А вот теперь они построили новый дворец XVIII века, которого в XVIII веке не было, и теперь считают его там бывшим».
И такое происходило всякий раз, когда за дело брались друзья Лужкова. Вот, например, Воскресенские ворота, заново отстроенные в 90-е:
А вот какими они были в XIX веке:
Тут мы плавно подходим к следующему пункту.
8. Снос исторической архитектуры
Самое дикое – когда ради самородков лужковского стиля сносили исторические здания. Например, под предлогом реконструкции был уничтожен старый Военторг на Воздвиженке, настоящий шедевр в стиле модерн с элементами ар-деко. Построили его в 1910 году.
. а в 2003-м Лужков приказал его снести, чтобы расчистить площадку под очередной посохинский высер. Он не обратил внимание ни на протесты москвичей, ни даже на телеграмму Путину от Михаил Швыдкого, который тогда был министром культуры, с просьбой остановить акт вандализма.
«Военторг шикарно получился. И здесь есть подземный паркинг. На прежнем месте у входа – воины со щитами».
Ровно то же самое произошло с гостиницей «Москва».
Прежнее здание снесли.
. а на его месте построили «такое же, только больше и лучше».
В случае с историческими зданиями важно понимать, что ценность представляют не только элементы фасада, но и подлинные интерьеры, детали. Без подлинности нет истории. Если вы возьмёте картину, допустим, Рафаэля, и сделаете точнейшую копию, миллиметр в миллиметр перенесёте все линии и цвета, то она всё равно не будет обладать никакой ценностью. И в первую очередь это правило имеет отношение к архитектуре.
Но Лужков и его команда считали, что нет ничего страшного в том, чтобы сносить исторические здания и заменять их копиями. Вот что по этому поводу думал сам бывший мэр:
А это характерное мнение его жены Елены Батуриной:
«Город должен быть комфортным для проживания. Несмотря на то что историческая застройка должна быть сохранена, если ничего не делать, то город превратится в мертвый. И примеры тому мы знаем. Та же Венеция, которой все восхищаются, выглядит ужасающе. То есть город-памятник, наверное, это не самое хорошее решение для города, который активно развивается.
Кстати говоря, похожее может случиться в Санкт-Петербурге. Присвоение городу статуса «город-памятник» может сделать его центр просто безжизненным. Может получиться как в Венеции – городе, который застыл в своем развитии. Я, честно говоря, с ужасом гляжу на Венецию, на эти жуткие облупившиеся дома – страшное зрелище на самом деле. С одной стороны, очень романтично ездить на гондоле среди этих домов, но с другой – я, как строитель, как гляну на углы. «
Снос Военторга и гостиницы «Москва» – лишь самые знаковые примеры. Я где-то читал, что за время правления Лужкова в Москве было снесено около 700 исторических зданий. Учесть все уничтоженные здания, я думаю, уже невозможно, но масштаб разрушений понятен.
Сегодня продолжается уничтожение настоящей, подлинной Москвы. Уже не в таких масштабах, но нет повода радоваться. Преемники Лужкова также не видят ценности подлинной истории, а думают об увеличении площадей и возможности разместить паркинг.
9. «Лужковский стиль»
Что такое «лужковский стиль»? Это стиль варваров. Его характеризует презрительное отношение к истории и культуре. На первое место выходят интересы хозяина, а роль архитектора зачастую совсем незначительна. Лужковский стиль – это архитектура денег и жадности, архитектура сверхприбылей.
Лужковская команда как стая саранчи налетела на город и начала его уничтожать, словно матросы, которые грабили Зимний дворец и мочились в вазы. Лужковская Москва насквозь фальшивая и нелепая. На месте исторических зданий появились пластиковые коробки бизнес-центров, в Москву-реку воткнули пугало Петра, а площади уничтожили, застроив их торгово-развлекательными центрами.
Лужковский стиль – он не только про архитектуру. Это отражение беспредела 90-х и демонстрация того, что один невежественный самодур может уничтожить город, если его вовремя не остановить.
10. Торговый самострой и реклама
Когда несколько лет назад в Москве случилась «ночь длинных ковшей», все недоумевали: как же так, откуда в столице столько торговых помещений, которые официально никому не принадлежат? И как строительство всего этого вообще согласовали? Всё это заслуга команды Лужкова. Каждый пятачок земли в городе должен был приносить бабло, с него должна была кормиться целая пирамида хозяев. Поэтому строить можно было что угодно и где угодно. А потом продавать, продавать, продавать.
То же и с рекламой. Если асфальт должен приносить прибыль, то почему так же не могут работать другие плоскости города? Например, стены и крыши домов? Или воздушное пространство над главными улицами? При Лужкове исторические здания напоминали прыщавых подростков:
А виды города были захвачены рекламными растяжками.
Но борьба с визуальным мусором ещё не завершена.
Здесь можно, конечно, списать всё на лихие 90-е, сказать, что везде так было. Да что там было – до сих пор в некоторых городах улицы завешаны рекламой! Но Москва – это не Россия. Мэр Москвы – это не мэр провинциального города. У первого есть политическая воля, возможность менять законодательство, возможность отказаться уродовать город. У второго, часто проблемы и с полномочиями, и с бюджетом. Москва должна была стать примером для России, должна была показать, как нужно работать с городской тканью. Вместо этого Москва показала, что нет ничего важнее сиюминутных заработков, а после нас – хоть потоп.
Что сделал Юрий Лужков для Москвы: самые значимые нововведения
Расширил МКАД
В начале 1990-х годов, когда дороги уже с трудом справлялись с количеством автомобилей, а динамика роста личного автотранспорта только наращивалась, градоначальник принял судьбоносное решение — расширить МКАД, Московскую кольцевую автодорогу, которую в то время называли «дорогой смерти» — из-за огромного количества аварий. Реконструкция прошла в два этапа, и к 1998 году 109-километровая трасса была расширена аж на 50 метров, что обошлось более чем в 24 млрд рублей (в ценах середины 90-х).
Построил третье транспортное кольцо
К концу 1990-х две важнейшие артерии столицы — Садовое и Бульварное кольца — превратились в сплошную пробку. Чтобы нормализовать транспортную обстановку в центре, в 1998 году Юрий Лужков дал старт строительству Третьего транспортного кольца. Первый участок ТТК — от Бережковского моста до Кутузовского проспекта, включая Киевский путепровод и Кутузовский тоннель, — был открыт 11 декабря 1999 года. За последующие шесть лет были запущены участки от Кутузовского проспекта до Шоссе Энтузиастов, а замкнулось кольцо с открытием Лефортовского туннеля.
Восстановил храм Христа Спасителя
В конце 1990-х появились инициативные группы и фонды, которые хотели восстановить храм Христа Спасителя, взорванный большевиками в 1930-х годах. Однако собранных ими средств на реконструкцию не хватило, а в 1992-м они и вовсе обесценились. Строительство началось лишь в 1994 году благодаря Московской Патриархии и мэрии столицы. Патриарх Алексий II и мэр Юрий Лужков возглавили совет по строительству религиозного сооружения.
Под их патронажем новый храм был воссоздан как условная внешняя копия своего исторического предшественника и открыт для посещения 31 декабря 1999 года. К слову, Юрий Михайлович говорил в интервью, что строительство храма Преображения Господня на фундаменте Дворца Советов (под храмом Христа Спасителя) помогло получить прощение настоятельницы Алексеевского монастыря игуменьи Клавдии, которая, якобы, «прокляла это место» за святотатство XIX века.
Ввел ежемесячные надбавки для пенсионеров
В 2006 году Юрий Лужков завоевал любовь московских пенсионеров. Мэр распорядился создать доплаты, которые довели пенсии всех пенсионеров, постоянно проживающих в столице не менее 10 лет, до городского социального стандарта.
Какой след в истории Москвы оставил Юрий Лужков
Мечты о лучшей жизни
«Помню, возвращался из Лондона, залитого ночью светом. Из «Шереметьево» ехали по Ленинградскому проспекту и Тверской, главной улице. За окнами машины – мрак, пустые немытые витрины, мусор на тротуарах, ямы на асфальте. Тогда сказал вслух, как обет: «Вот когда люди снова пойдут в театры, когда заблестят витрины, станут чистыми улицы, заполнятся прилавки и мы забудем, что такое дефицит, вот тогда сможем считать, мы что-то сделали в Москве», – вспоминал Лужков в автобиографической книге «Москва и жизнь».
Его карьера в руководстве города началась в конце 80-х, когда по рекомендации Бориса Ельцина его назначили первым зампредседателя Мосгорисполкома. Позднее, летом 1991 г., вместе с председателем Моссовета Гавриилом Поповым он будет баллотироваться на московских городских выборах: Попов – в качестве мэра, Лужков – как вице-мэр. Они победили, набрав более 65% голосов. «Лужков практически не пил и работал по 16 часов в сутки с перерывом только на сон», – вспоминает экс-глава Краснопресненского района Москвы Александр Краснов, который плотно общался с Лужковым в начале 90-х.
Главным в их программе тогда был пункт о приватизации. «Октябрьская революция отняла частную собственность и вручила ее государству. Теперь предстояло вернуть ее обратно», – вспоминал Лужков. На первых порах процесс не шел: необходимые законы приняты, на всех должностях – «демократы», но на практике – ничего, ни одной заявки. Ни от магазина, ни от химчистки, ни от обувной мастерской, писал Лужков. Он считал, что руководители советских предприятий не были заинтересованы в том, чтобы брать на себя ответственность: «Он привык, подворовывая, получать больше, чем частник, а не вставать в 3 утра, искать свежий товар, привлекать покупателя». Тогда Попов попросил Лужкова предупредить директоров предприятий, что если до 5 декабря 1991 г. они не подадут заявок на приватизацию, то предприятия выставят на аукцион. К 5 декабря власти получили 8500 заявок.
В июне 1992 г. Попов неожиданно ушел в отставку. Президент Ельцин своим указом назначил на вакантное место Лужкова, и ему пришлось развивать город уже самостоятельно.
«Кепка – это радость общения». Как говорил Лужков и что он оставил в Москве после себя
Социально ориентированный мэр
Первое, что он сделал, – стал ежемесячно начислять денежные надбавки пенсионерам, ветеранам и инвалидам. Лужков соблюдал главное российское правило – «делиться надо», поэтому значительная часть столичной ренты направлялась на социальную защиту москвичей, говорит экономист Наталья Зубаревич. Надбавки увеличивались с ростом инфляции. Предполагалось, что в какой-то момент эта надбавка достигнет двукратного прожиточного минимума. Эти надбавки, которые называют лужковскими, московские пенсионеры получают и сегодня – только они уменьшаются в зависимости от роста федеральной части пенсии.
«Наша политика выражалась довольно простыми категориями: человеку в трудоспособном возрасте надо дать хорошо оплачиваемую работу, пенсионеру – условия для нормальной жизни, молодому поколению – бесплатное образование. Эти три основные социальные составляющие позволяли иметь спокойный город», – рассказывал сам Лужков в интервью «Ведомостям».
Отличие политики Лужкова и Сергея Собянина – в ориентированности бюджета, говорит Зубаревич: у Лужкова она была ориентирована на социальную защиту, у его преемника Собянина – на развитие инфраструктуры и благоустройство. Она приводит пример: на московские надбавки к пенсиям в 2010 г. было потрачено 9,5% всех расходов бюджета столицы, а за девять месяцев 2019 г. – менее 6%. Другой пример: за девять месяцев 2019 г. на благоустройство было потрачено 252,9 млрд руб. (это 15% бюджета), тогда как на образование – 237,2 млрд руб.
Мэр-хозяйственник
Помимо заботы о социально незащищенной части населения Лужков запомнится как крепкий хозяйственник. Так чаще всего его и называли – и окружение, и недоброжелатели. Работавшие в то время строители вспоминают, как Лужков спас строительную отрасль. В 1992 г. на заседании правительства с московскими строителями он сказал, что к маю они потеряют всех своих заказчиков. Им нечем будет платить. «Я ошибся. Это случилось раньше, в апреле», – вспоминал он потом. Госзаказ исчез. Стройкомплекс, дававший до 1991 г. по 3,5 млн кв. м жилья, встал. Тогда было принято несколько решений: продажа незавершенки, продолжение муниципальных строек (поликлиники, школы, детские сады). «Руководители подразделений стройкомплекса никак не могли взять в толк, как это строить не известно кому, находить покупателя и лишь так возвращать долги», – вспоминал он. Московский стройкомплекс в итоге стал едва ли не единственным сохранившимся на территории страны. Именно при Лужкове в столице был поставлен рекорд по вводу жилья – 5 млн кв. м в 2005 г., который до сих пор так и не удалось побить.
Так говорил Юрий Лужков
«. я теперь могу больше внимания уделять любимой работе: шастать по стройкам, по плодоовощным базам и сажать деревья».
октябрь 1999 г., на посадке елей в Серебряном бору, «Интерфакс»
«Не замечать «Отечество» – это не замечать бревно в собственном глазу».
июнь 2000 г., «Итоги»
«Казалось бы, все нормально, а счастья нет – появляются новые Чубайсы».
май 2001 г., цитата по «Интерфаксу»
«[Госдума] похожа на жирную птицу с одним крылом. Такая птица не летает. Жалко».
март 2005 г., на лекции в МГУ, по поводу выборов в Госдуму, куда не прошли правые партии, «Интерфакс»
«У меня рука легкая на деревья и тяжелая на сотрудников А вообще-то в городе мало дубов. В основном у нас дубы в административных учреждениях».
апрель 2006 г., на субботнике в Тропаревском лесопарке, «Московский комсомолец»
«Если руководитель заявляет о том, что его система не работает, то это прямой провал в работе руководителя».
сентябрь 2006 г., в эфире телеканала ТВЦ, цитата по «Интерфаксу»
«Абсурд. Боливар не выдержит двоих. Дуализм власти никогда не помогал России».
октябрь 2010 г., в интервью The New Times, по поводу возможности разделения должности мэра и председателя правительства Москвы, цитата по «Интерфаксу»
«Мы провалили все в промышленности, а в культуре Москва лидирует. Это здорово».
июль 2013 г., интервью The Village
В 90-е были реализованы и его основные транспортные проекты: МКАД, Третье транспортное кольцо, тоннели и эстакады Садового кольца. Именно при Лужкове начался снос хрущевских пятиэтажек. Та программа отличалась от проводимой нынешними властями реновации. Если сегодня переселенцы получают равнозначные по площади и количеству комнат квартиры независимо от количества прописанных, то лужковская реконструкция предполагала переезд в новые квартиры на треть больше прежних – без каких-либо доплат.
Благодаря своим особым отношениям с Ельциным Лужков сумел добиться подписания указа об особом порядке приватизации в Москве. Это навсегда сделало его врагом главного идеолога российской приватизации Анатолия Чубайса.
«Кепка – это радость общения». Как говорил Лужков и что он оставил в Москве после себя
Политический тяжеловес
Свою руководящую карьеру в Москве Лужков начинал как «верный ельцинец». В августе 1991 г. тогдашний председатель Мосгорисполкома был на баррикадах у Белого дома, в октябре 1993 г. активно помог президенту в его противостоянии с Верховным советом (по указанию мэра в мятежном Белом доме отключили свет и горячую воду), а летом 1996 г. активно поддержал на президентских выборах Ельцина, соперничавшего с лидером КПРФ Геннадием Зюгановым. При этом на свои первые выборы мэра в том же 1996 году Лужков пошел в тандеме с коммунистом Валерием Шанцевым (он выдвинулся в качестве кандидата в вице-мэры), что позволило мэру привлечь дополнительные голоса левого электората и получить более 80%.
Впрочем, имидж демократа не помешал Лужкову выстроить в Москве весьма жесткую политическую систему. Одним из важнейших ее элементов стала выстроенная в Москве судебная система: за редким исключением мэрия всегда побеждала своих оппонентов, а лично Лужков, который по любому поводу и без него судился со СМИ, так и вовсе никогда им не проигрывал. Впоследствии, уже при Владиславе Суркове в середине нулевых годов, такую систему стали называть управляемой демократией.
Например, первая Мосгордума, избранная в декабре 1993 г., была достаточно пестрой по составу, и, хотя в ней в отличие от Госдумы доминировали демократические партии во главе с «Выбором России», по накалу споров столичный парламент ничуть не уступал федеральному. Однако уже через четыре года гордума фактически перестала быть «местом для дискуссий» и приступила к слаженной работе в интересах городской власти. Произошло это благодаря появлению на выборах 1997 г. так называемого списка Лужкова – перечня кандидатов, поддерживаемых московским правительством. Этот список не только публиковался в местных СМИ, но и распространялся по префектурам и районным управам, что гарантировало его фигурантам одновременно и симпатии пролужковски настроенных избирателей, и поддержку административного ресурса. Ну а после неминуемой победы большинство этих депутатов ориентировались в своей работе не столько на партийные установки, сколько на пожелания мэрии.
А вот попытка Лужкова выйти на федеральный уровень успеха не принесла, хотя момент для этого был выбран вроде бы идеальный. В преддверии выборов в Госдуму 1999 г. в России фактически не было партии власти: игравший эту роль с 1995 г. «Наш дом – Россия» (НДР) тихо умирал после отставки его лидера Виктора Черномырдина с поста премьера, а контуры чего-то нового на замену НДР никак не просматривались. При этом лидер новой партии власти с большой вероятностью становился и преемником больного Ельцина, а мэр Москвы входил в список потенциальных преемников, как говорится, уже по должности. И «верный ельцинец» Лужков рискнул пойти против Кремля.
В декабре 1998 г. он учредил левоцентристское движение «Отечество», которое в августе 1999 г. объединилось с новорожденным губернаторским блоком «Вся Россия». Сопредседателями ОВР стали Лужков и бывший председатель правительства Евгений Примаков. Популярность экс-премьера и административный ресурс дружественных губернаторов обеспечили блоку неплохой стартовый капитал, да и цели его лидеры ставили перед собой амбициозные: 25% голосов на выборах, крупнейшая фракция в Госдуме и последующее выдвижение Примакова в президенты.
«Благодарен ему за важные уроки в жизни». Юрия Лужкова вспоминают его знакомые
Решение пойти на выборы с возможной дальнейшей претензией на премьерский или президентский пост выглядело логичным карьерным ростом для одного из ключевых игроков, считает политолог Михаил Виноградов. После дефолта возникали риски обрушения системы, и если бы Лужков бездействовал, то не факт, что сохранился бы в следующей конфигурации. «Как «красный директор», он исходил из того, что «своим заводом управлял – уж со страной-то справляюсь». Тем более что налаженную в столице управленческую систему, как казалось, несложно будет масштабировать на страну», – говорит Виноградов.
Еще в сентябре 1999 г. все считали победу ОВР неизбежной, вспоминает экс-депутат Госдумы Борис Надеждин, руководивший тогда предвыборной кампанией СПС в Москве. Региональные элиты выступали за блок Лужкова – Примакова, а созданный наспех Кремлем и поддержанный новым премьером Владимиром Путиным блок «Единство» просто не успевал раскрутиться. «Если бы не взрывы домов и не вторжение боевиков в Дагестан, я не уверен, что люди поверили бы в Путина и, как следствие, поддержали бы «Единство», – говорит Надеждин. Все понимали, что Кремль ставит на Путина и «Единство», но тогда не было уверенности, что такая ставка сработает, добавляет экс-депутат.
Юрий Лужков
1936
Родился в семье рабочего-плотника в Москве
1958
Окончил Московский институт нефтехимической и газовой промышленности им. И. М. Губкина по специальности «инженер-механик»
1980
Назначен генеральным директором НПО «Нефтехимавтоматика»
1990
Избран председателем Мосгорисполкома
1991
Избран вице-мэром Москвы. Баллотировался вместе с Гавриилом Поповым, который стал первым мэром столицы. За них проголосовало 65,3% избирателей
1992
После отставки Попова указом президента Бориса Ельцина назначен мэром Москвы
1995
Началось строительство «Москва-сити». Открыт парк Победы на Поклонной горе
1996
Впервые победил на выборах мэра Москвы, набрав 88,46% голосов
1997
Открыт памятник Петру Первому
1998
Завершена реконструкция МКАД, дорога расширена до пяти полос в каждом направлении
1999
Началась реализация программы сноса пятиэтажек. Введены доплаты к пенсиям московским пенсионерам
2000
Открыт восстановленный храм Христа Спасителя
2003
Введено в эксплуатацию Третье транспортное кольцо
2007
Открыт отреставрированный дворцовый комплекс «Царицыно»
2010
Указом президента Дмитрия Медведева отстранен от должности мэра «в связи с утратой доверия»
Фото: ТАСС, РИА Новости
Однако взрывной рост рейтингов Путина и мощная контрпропагандистская кампания в СМИ сделали свое дело. На декабрьских выборах ОВР остался третьим, набрав лишь 13% голосов, а еще через два года влился на правах соучредителя в новую партию «Единая Россия».
После этого Лужкову было непросто встроиться в систему, отмечает человек из окружения бывшего мэра. Но ему удалось выстроить отношения лично с Путиным, поскольку по многим вопросам он поддерживал путинский курс. К тому же молодому президенту нужна была опора, пока новая питерская элита не освоилась в столице.
Новых попыток подняться на федеральный уровень Лужков после этого уже не предпринимал, хотя иногда позволял себе откровенно высказываться по животрепещущим политическим проблемам. Например, он был едва ли не единственным российским политиком федерального масштаба, который открыто ратовал за возвращение Крыма, что тогда совсем не приветствовалось. Но именно большая политика, по версии самого мэра, стала причиной его отставки в 2010 г.: по мнению Лужкова, он поплатился за отказ поддержать тогдашнего президента Дмитрия Медведева, пожелавшего, «вопреки никчемным результатам работы», переизбраться на второй срок.
«Лужковский стиль» в Москве
Лужков был не только «крепким хозяйственником» и политиком, но и человеком, при котором изменился архитектурный облик Москвы. Появился даже термин «лужковский стиль», характерными признаками которого в архитектуре Москвы называют украшательство строящихся зданий башенками, а также бессистемность застройки. Лужкова обвиняли в том, что при нем в Москве появилась точечная застройка. Хотя формально все архитектурные решения принимались на общественном совете, который, впрочем, возглавлял сам Лужков.
«Роль Лужкова – он руководил городом на сложнейшем этапе перехода от умирающей социалистической Москвы к капитализму. Он понимал ценность специалистов, которые дают сценарии, по которым может развиваться город», – комментирует архитектор Сергей Ткаченко. «Повлиял самым противоположным образом» – так комментирует влияние Лужкова на облик города архитектор Андрей Чернихов. «На одном из архсоветов, на котором обсуждали застройку «Москва-сити», он «передвинул» здание отеля, которое спроектировала Заха Хадид, так, что ему аплодировали академики архитектуры: нашел для него место лучше, чем Москомархитектура, – вспоминает он. – И в то же время обладал простым мещанским вкусом, ему нравилось то, что можно назвать купеческой архитектурой». Лужков принес городу много как пользы, так и вреда: было построено огромное количество торговых центров, были перекрыты важные транспортные артерии в угоду быстрым деньгам. Но была и определенная свобода – свобода выбора: Москва стала очень разномастной, но в ней могли работать самые разные по стилю архитекторы. Лужков воссоздал храм Христа Спасителя, он восстанавливал дворцы и передавал их в общественное пользование, в частности «Царицыно», реконструировал «Торговые ряды» и многое другое, вспоминает архитектор Александр Асадов. Обратная сторона активной переделки, по его словам, – это утрата памятников архитектуры, но, когда идет активная перестройка, неизбежны утраты, в мировой истории много примеров.
После отставки Лужкова политика московских властей изменилась. Главная проблема, которую трудно вообще разрешить, – это градостроительные ошибки, допущенные при развитии Москвы, рассказывал Собянин «Ведомостям» в одном из первых своих интервью в должности мэра: «Москва в несколько раз более плотно застроенный город, чем другие города мира. При этом количество дорог, их площадь в несколько раз меньше, чем в других городах Плюс все рабочие места и торговые центры сосредоточены в центре Москвы». В Москве лужковской зарабатывать на стройках могли не все, а лишь приближенный круг бизнесменов, указывает Зубаревич; у Собянина более широкий круг бизнесменов может работать в городе.
Больше всего Лужкову доставалось за бизнес супруги Елены Батуриной – компанию «Интеко». В годы правления Лужкова она была одной из крупнейших девелоперских компаний и застраивала самые интересные участки. Например, только ей удалось согласовать с МГУ застройку территорий университета. А Борис Немцов в своем докладе «Лужков. Итоги» писал, что «в большинстве постановлений и распоряжений правительства Москвы, дающих Батуриной право на застройку того или иного участка, компания «Интеко» получает льготы, освобождающие ее от обязательных для других платежей в московский бюджет». Сам Лужков отрицал преференции своей супруге: «Моя жена – талантливейший человек Она была бы еще более богатым человеком, если бы не была женой мэра Москвы». Однако менее чем через год после отставки Лужкова ей пришлось продать свой бизнес Микаилу Шишханову.
Жизнь после политики
После увольнения в 2010 г. Лужков искал себе пристанище. Заявляя об угрозах в адрес его семьи, экс-мэр переехал жить в Лондон. «Сегодня заниматься бизнесом в нашей стране невозможно», – жаловался он. В конце 2010 г. Лужков попросил вид на жительство в Латвии, однако получил отказ как нежелательное лицо. Другим пристанищем Лужкова оказался Калининград. Там есть определенные налоговые поблажки, а также близки и Россия, и Европа. Лужков решил создать образцовое хозяйство. В апреле 2011 г. «Интеко» и Батурина купили 86% ООО «Частный конный завод «Веедерн». Это бывшая дворянская усадьба немцев недалеко от Озерска.
В начале 2013 г. актив переписали на Лужкова, а к концу года доля экс-мэра выросла до 100%. Капитал предприятия в 2018 г. достиг 770 млн руб. Сейчас на ферме работает 86 человек. Выручка выросла более чем в 4 раза – с 21 млн до 88 млн руб. в 2018 г. Правда, чистой прибыли почти нет. «Это же не нефть и не газ, – сетовал Лужков в беседе с «Ведомостями». – Задача, которую мы поставили, – довести наше хозяйство до режима самофинансирования и повышать людям зарплаты». «Мы обсуждали его планы: у него были интересные идеи по фармацевтике, по переработке гречки», – вспоминает губернатор Калининградской области Антон Алиханов. «Он из последнего поколения живых политиков, с которыми можно было разговаривать. Был жестким хозяином города, но сохранял живую реакцию на людей», – говорит Чернихов.
В подготовке материала участвовали Максим Иванов, Елена Никитина, Елена Вавина