что хуже 90 или 2020
2020-й сравнили с 1990-ми: Тогда была надежда на лучшее, свобода слова…
Бестолковость чиновников и вторая волна COVID-19 могут добить Россию
Россия на пороге критического обнищания населения и новых криминальных разборок, памятных многим нашим гражданам по лихим 1990-м годам. И всё это на фоне практически пустой казны, «добитой» эпидемией коронавируса. В этом уверен политолог Валерий Соловей, заявивший на днях, что «скорее всего, совсем скоро… нас ожидают „новые девяностые“. Точнее, двадцатые годы будут намного хуже девяностых, потому что история никогда не повторяется, она всегда вносит какие-то новые коррективы и совершает какие-то неожиданные кульбиты, приобретая новые краски, свойства и события».
Кто ещё не забыл ситуацию 25-летней давности, характеризующуюся историками современности одним словом «хаос», наверняка вздрогнул. Тотальная безработица на фоне разваливающихся предприятий, пустые полки магазинов, включая продуктовые, рейдерские захваты, нескончаемые убийства, в том числе, известных людей — вот что такое 1990-е. Неужели все это снова обрушится нас? Может, московский аналитик преувеличивает опасность, сгущая краски?
Но вот и глава Счетной палаты РФ Алексей Кудрин чуть ранее «пообещал» падение российской экономики по итогам текущего года все из-за того же COVID-19 не менее чем на 5%. А рост числа безработных с нынешних 2,5 до 8 миллионов человек. Впрочем, незадолго до этого своего заявления Алексей Леонидович допускал падение ВВП до восьми процентов, как в 2009 году.
Свою точку зрения высказал также Алексей Захаров, основатель IT-сервиса по поиску работы и подбору сотрудников. Он считает, что ситуация 1991-го, когда paбoчих мест лишилаcь пoлoвинa населения страны, может повториться. По его прогнозу это станет реальностью, если режим самоизоляции продлится до конца июня. В этом случае без работы могут остаться 25 миллионов соотечественников. «Уже сокращают персонал аэропорты, авиакомпании, инфраструктурные отрасли, сфера перевозок. Сокращаются тяжелые перевозки РЖД. Стоят дальнобойщики», — бил он тревогу в апреле.
Сегодня, в начале июля, карантин отменен во многих, но не во всех пока регионах страны. Значит и к повседневному труду вернуться смогли не все. При этом уровень безработицы составил на конец июня в России по официальным данным «всего» 6,1%. Не сравнить с США, где этот важный показатель экономического спада превышает 14%. (Радость по этому поводу в правительстве РФ не скрывают. Ну, хоть в чем-то мы лучше янки, спасибо совиду!).
В Кремле не раз за три минувших месяца недвусмысленно давали понять, что все разговоры о резком ухудшении ситуации в стране не более чем «истеричные проявления» характера отдельно взятых граждан. «Совсем сгущать краски не нужно, хотя это (дальнейшее развитие событий — авт.) требует, конечно, повышенного внимания, — заявил, оценивая подобные опасения, официальный представитель президента РФ Дмитрий Песков. — У страха, как известно, глаза велики». И почему-то добавил про правоохранительные органы. Они, мол, «сейчас очень интенсивно работают».
Но, чтобы там ни говорили политологи с чиновниками и пресс-секретарями, а появившаяся у россиян тревога за себя и близких из-за схожести ныне происходящего с тем, как было в 1990-е, факт. Соцсети забиты жалобами пользователей. На работодателей, задерживающих зарплату. На риск потерять работу. На рост цен и без того высоких. На очередное повышение тарифов ЖКХ…
Эти опасения подтверждает и исследование, проведенное коммуникационной компанией КРОС. Его результаты были обнародованы с минувший вторник. Значительный уровень тревожности наблюдался экспертами в период карантина у малого и среднего бизнеса, индивидуальных предпринимателей, а также всех, кто занят в сфере услуг. «Летние месяцы в таком бизнесе год кормят, а тут даже в начале июня не было понятно, когда отменят карантин, и как поведет себя потребитель, на что кормить семью и гасить кредиты. Неудивительно, что многие из занятых в этом бизнесе вспомнили о 90-х, об отсутствии перспектив», — прокомментировал эти данные руководитель лаборатории социальных исследований Института региональных проблем Петр Кирьян.
Возврат в 90-е на фоне короновируса наряду с Москвой и Петербургом особенно волнует жителей Краснодарского края, Сахалинской, Свердловской, Калининградской, Иркутской, Новосибирской областей, Республики Татарстан. При этом — важно! — тема криминала, бессилия правоохранителей, бандитских разборок, по свидетельствам специалистов КРОС, практически не педалировалась. Главной фобией россиян особенно на первом этапе «российской части» пандемии стал страх заразиться новым вирусом. А также опасения, что в очередной раз сменится правительство и … возможности третьей мировой войны.
Так что же, все эти предупреждения о грядущих «вот-вот» «лихих» 2020-х не более чем желание попиариться? Или куда хуже — растравить народ, играя на его давних фобиях, выросших в свое время на останках великой страны?
Об этом корреспондент «СП» спросила Юрия Вдовина, ветерана правозащитного движения Петербурга.
— Если сравнивать ситуацию в России в девяностые годы прошлого столетия и нынешнюю, она точно не в пользу последней, — категоричен Юрий Иннокентьевич. — Тогда была надежда на позитив. То есть, на преобразования во всех сферах жизнедеятельности государства. В том числе, политической. Была свобода слова — одно из важнейших завоеваний молодой тогда российской демократии. Любой мог безбоязненно высказать своё мнение обо всем, включая действия властей. Пошла в рост экономика…
«СП»: — Я не ослышалась, вы сказали «экономика в 1990-х шла в рост»? Не было финансового обвала, банкротства предприятий, в том числе, градообразующих, передела собственности с рейдерскими захватами?
— Возникавшие проблемы были вызваны сменой экономической структуры. Перехода на рыночные отношения. Что дало резкий толчок к развитию аграрных хозяйств, например. Сейчас от рынка мало что осталось. В результате своей продукции, если говорить о продовольствии, практически не осталось. Овощи, фрукты, мясо — все привозное, зарубежное.
«СП»: — Иными словами, вы согласны с теми, кто предсказывает родной стране «падение в глубокую яму», из которой можем и не выбраться?
— А что ещё можно ожидать от власти, затыкающей рот СМИ, контролирующей культуру, ничего не понимающей в экономике. Перспективы мне видятся такими: полное обнищание масс, нарастающий рост коррупции, власть олигархов. И полная зависимость во всем от Запада.
Менее эмоционален и более конкретен московский политолог Дмитрий Абзалов.
— Если кто не в курсе, есть несколько типов падения экономики. Первый: долгое падение и такое же долгое восстановление. Второй: резкое падение и долгое восстановление. Третий: резкое падение и резкое же восстановление, в течение года-полутора. В России, как и в большинстве государств сейчас падение третьего типа. В этом смысле ситуация в 1990-е в нашей стране было гораздо плачевнее. Например, имелся большой госдолг при более чем скромных резервах, в том числе, валютных. Словом, сравнивать, считаю, неправильно. На данный момент важно понять глубину падения экономики. И будет ли вторая волна пандемии, о которой говорят вирусологи. Она не только нас — весь мир может загнать в тупик.
«СП»: — Лично мне нынешний непростой «пандемический» период напомнил девяностые ростом безработицы, падением уровня жизни рядовых граждан, дороговизной. И благополучием на этом фоне олигархической верхушки…
— Положение с «социалкой» действительно очень сложное. У каждого пятого трудоспособного россиянина резко снизилось качество жизни. Да, во всем мире у людей стресс, падение доходов. Но, что касается России-2020 и 1990-х… Двадцать пять лет назад была перестройка, иными словами, слом всей системы. А сейчас — отскок. Сильно пострадал рынок услуг. Транспортный. Что сильно ударило по городам с большой плотностью населения. (Опять-таки во всех странах мира). Это серьезный вызов. И первоочередная задача — разобраться с этими отраслями. Важно, как власть будет действовать в ближайшее время. Есть ли у неё, во-первых, программа восстановления. Во-вторых, программа «разгона», начала движения к восстановлению. В-третьих, понимание, сколько на это потребуется средств и имеются ли они.
«СП»: — Имеются, Дмитрий Габитович?
— Средства в казне есть. Плюс к ним — хорошая кредитная история государства, что открывает возможности для заимствования финансов. Немаловажно, чтобы принимаемые правительством решения не доводились до абсурда региональными чиновниками. От бестолковости на местах страдает вся страна. При этом выйти из кризиса мы должны не одни. Ведь половина отечественных товаров — экспортная. Если у зарубежных потребителей дела не улучшатся, то и нам на это рассчитывать не придется.
«СП»: — Ваш оптимизм заразителен!
— По натуре я как раз не оптимист. Просто исхожу из реальностей и возможностей. А также из уверенности, что если не совершать системных ошибок, «держать валюту» в удобном для РФ курсовом «коридоре», поддерживать занятость населения, не допустив большой безработицы, с последствиями карантина справимся.
Две трети россиян негативно оценили 90-е
Тяжелые воспоминания
Около двух третей россиян — 62% — негативно отозвались о 1990-х годах, следует из опроса Левада-центра «Память о 90-х» (есть у РБК). Причем чем респонденты старше, тем чаще у них плохие воспоминания об этом периоде: среди людей старше 60 лет 70% помнят о 1990-х больше плохого, чем хорошего, среди молодежи (18–36 лет) — 53%.
Напротив, положительно 1990-е оценили 19% человек, большей частью — молодые люди. Доля положительных оценок выше среди тех, кто не застал это время или был ребенком и знает о событиях 1990-х в основном по рассказам близких, урокам истории, книгам, кинематографу и так далее.
Опрос был проведен с 19 по 25 марта текущего года среди 1624 человек старше 18 лет. Статистическая погрешность не превышает 3,4%, суммарный результат может отличаться от 100% из-за округления. В исследовании указано, что его авторы условно разделили опрошенных на три группы: на тех, кто вступил в 1990-е во взрослом возрасте и был вынужден приспосабливаться к новым реалиям, тех, чья юность и взросление пришлись на этот период, и тех, кто не застал в сознательном возрасте 1990-е либо был в это время ребенком.
Респондентов отдельно спрашивали о том, что они помнят или знают о 1990-х, и о том, что именно хорошее и плохое об этом периоде они могут сказать. Авторы исследования отмечают, что около четверти респондентов затруднились ответить на оба вопроса — в основном представители младшей группы. Те немногочисленные опрошенные, кто вспомнил о 1990-х хорошее, чаще всего говорили о больших возможностях и свободе, появившихся после перестройки, а также о преференциях, остававшихся с советских времен, — бесплатное образование, путевки и возможность получить жилье. Для средней возрастной группы — 37–59 лет — на первое место в положительных воспоминаниях вышла их молодость, а не какие-либо конкретные события того времени.
Наибольшей неожиданностью для себя авторы исследования Ксения Агапеева и Оксана Гребень в разговоре с РБК назвали низкий процент россиян, вспомнивших хорошее о 1990-х. «При этом среди молодежи 40% затруднились ответить на этот вопрос, не смогли назвать каких-либо ассоциаций, а самой часто упоминаемой ими чертой стал бандитизм — образ, сформированный, видимо, кинематографом», — добавили они.
Опыт переживших это десятилетие во взрослом возрасте, по их мнению, вписывается в клише «лихих девяностых», и судя по ответам, представление о 1990-х сливается в одну темную полосу. Лишь небольшая часть респондентов смогли назвать хорошие черты того времени. «Память, представления, знания об этом десятилетии слабо проработаны с точки зрения значения происходивших тогда процессов и их периодизации», — напомнили эксперты Левада-центра.
Больше плохого
Отвечая на вопрос о плохих воспоминаниях об этом периоде, молодежь чаще называла всплеск преступности, бандитизм. Для опрошенных старшего возраста на первое место выходили бедность, невыплаты зарплат и пенсий и зачастую голод. Для описания того времени они чаще оперировали такими категориями, как «развал страны», «разруха», упомянуто в исследовании. Кроме того, респонденты вспоминали сложности с покупкой любых товаров — дефицит, пустые полки, систему талонов, очереди. Такие ответы чаще всего давали женщины. Только 6% респондентов ответили, что не могут вспомнить ничего плохого об этом периоде и называли только хорошее.
Авторы исследования отмечают, что в представлении многих россиян границы этого периода размыты. В воспоминания о 1990-х они включили и события, связанные со временем перестройки и с началом 2000-х.
Годом ранее эксперты Левада-центра провели исследование об отношении россиян к периоду перестройки. Тогда респондентов просили оценить, легче или труднее живется в настоящее время по сравнению с тем периодом, стало «свободно говорить то, что думаешь», «вступать в любые организации» и так далее. Чуть больше половины опрошенных сказали, что сейчас решать эти вопросы стало легче, еще около 20% — что ситуация не изменилась. В нынешнем опросе россиян попросили оценить 1990-е по похожим параметрам. Исследователи отметили, что оценки 1990-х и перестройки получились похожими. Примерно 50% опрошенных оценили, что жизнь по многим аспектам стала легче, около четверти — что не изменилась. Больше всего склонны оценивать нынешнюю ситуацию и 1990-е не в пользу последних люди старшего возраста.
Четыре года назад исследование об отношении россиян к 1990-м провел ВЦИОМ. Социологи пришли к выводу, что этот период вызывает у россиян скорее негатив (53%), чем позитив (18%). Опрошенные в первую очередь вспомнили о криминале, распаде, бедности и коррупции. Россияне упоминали и о положительных вещах — ликвидации дефицита товаров, демократии, свободе, безграничных возможностях и открытости, но значительно реже.
Поколение выживших Россия пережила лихие 90-е, кризисы и войны. Как беды сделали россиян сильнее?
В 2020 году мир переживает невиданный кризис, вызванный пандемией коронавируса. Россия не осталась в стороне от общих проблем, но сумела перенести невзгоды легче многих. Прогнозируемые потери ниже, чем в развитых европейских государствах, а экспорт показывает рост даже в самые тяжелые времена — и в условиях существенных ограничений на поставки нефти. Все это стало возможным не в одночасье. Помогли в том числе кризисы, с которыми страна сталкивалась чаще остальных, — они позволили сделать правильные выводы, создать необходимые резервы. Нынешний спад может казаться проблемой, но еще 20 лет назад его последствия были бы несоизмеримо более глубокими. В рамках проекта «Россия 2020» «Лента.ру» вспомнила прошлое страны.
«Люди не понимали, как можно пить что-нибудь, кроме водки»
Самый разрушительный в новейшей российской истории кризис 1998 года, сопровождавшийся дефолтом по госдолгу, оставил после себя сотни тысяч безработных, четырехкратный обвал курса рубля, трехкратный рост темпов инфляции, беспрецедентный отток капитала (в объеме, сопоставимом с восемью тогдашними ВВП). Не менее разрушительным итогом стала потеря доверия иностранных инвесторов, которые боялись покупать выпускаемые Минфином облигации и не спешили создавать спрос на рубли.
Разорившиеся бизнесмены, врачи, журналисты — представители самых разных профессий жили впроголодь, в бесконечных долгах. Люди спивались, семьи разваливались. Открывать новое дело было страшно из-за организованных преступных групп, контролировавших целые сферы бизнеса. Боровшимся с ними милиционерам приходилось таксовать по ночам или рваться в горячие точки, чтобы получать «боевые» выплаты и хоть как-то обеспечить свои семьи.
Яна Лучезарова была едва ли не единственной женщиной, занимавшейся в 90-х в Красноярске серьезным бизнесом — оптовой торговлей спиртными напитками и продуктами.
«Мне тогда не было и тридцати. В августе 1998 года я лежала в больнице, и у меня не было объективной информации о том, что происходит. Когда выписалась, то осознала масштаб произошедшего, — рассказала Лучезарова. — Товар я продавала за рубли, а покупала за доллары и не могла расплатиться с поставщиками — они тоже находились в безвыходном положении, так как товар был весь импортный».
Яна вела бесконечные переговоры, закладывала ценные вещи в ломбард, пыталась добиться выплат у должников. Все это тянулось не днями, а месяцами и годами.
«Те, кто раньше приезжали на мерседесах, выходили в стертых тапках и говорили: «Заходите, пожалуйста! Если увидите что-нибудь ценное, то забирайте»», — вспоминает она.
Экономический кризис совпал с личностным. Яна не понимала, что делать дальше, но продолжать то, чем занималась раньше, уже не хотела.
2000 год стал для Лучезаровой большим испытанием. Она открыла в Красноярске клуб китайских традиционных чайных церемоний.
«Люди тогда не понимали, как можно пить что-нибудь, кроме водки, — вспоминает Яна. — В Красноярске лихорадило алюминиевый завод, у руководства которого были разборки с политиками. Рабочим не платили зарплату. Ситуация была очень нестабильной».
Лучезарова, как многие в то время, нашла поддержку в эзотерике, прошла 21-дневный курс сухого голодания и полного молчания. Другого способа справиться с колоссальным напряжением и ощущением полной неизвестности, непредсказуемости, опасности, ежедневно исходящей с разных сторон, не было.
«В те времена было трудно заработать многим хорошо образованным и опытным специалистам. Отец мой — военный пенсионер, мама, сын школьного возраста — всех их должна была обеспечивать я», — делится Лучезарова
Сложно было и простым людям, и бизнесменам. Одними из первых клиентов чайного клуба Яны стали банкиры, у которых тоже были серьезные проблемы. «Мы закрывались в полночь, но однажды такая компания из банкиров и кризисных менеджеров заседала у нас до пяти утра», — говорит Яна.
Что обсуждали эти дельцы — она не знает, но люди явно дошли до крайности, раз провели целую ночь за трезвой беседой, что тогда было совсем несвойственно российскому бизнес-сообществу.
Лучезарова долгое время оставалась белой вороной со своими чайными церемониями, но она вызывала большой интерес у местных СМИ и с годами ее смелость окупилась. В нулевых и десятых годах она сумела выстроить новый бизнес, учтя ошибки прошлого.
«В настоящее время я владелица франшизы «Паспортно-визовый центр Евро-Азия». У меня 36 филиалов по России», — говорит она.
«Туда действительно приехали братки и…»
В 2000 году заниматься легальным предпринимательством в регионах мешали не столько последствия кризиса 1998 года, сколько банальный страх перед криминалитетом. Об этом рассказал создатель одной из первых в стране франчайзинговых сетей по продаже автомобилей с пробегом «Автосеть.РФ» Руслан Абдулнасыров. В прошлом году общий оборот сети достиг 14 миллиардов рублей.
20 лет назад, по словам Абдулнасырова, большинство автосервисов и шиномонтажей в его родной Казани держали бандитские группировки.
«Я в то время оканчивал вуз. Хотелось заняться бизнесом, но мы побаивались этих ребят, — вспоминает собеседник «Ленты.ру». — Первый шиномонтаж мы открыли в гараже у милиционера-инвалида. Туда действительно приехали братки и… предложили взять в аренду их шиномонтаж».
Как оказалось, группировки хоть и владели всеми хорошими точками, но реально работать там в качестве полноценных управленцев не желали. Те, кто обратились к Руслану, к примеру, прежде набрали управляющими каких-то наркоманов, которые сломали им все оборудование.
«Друзья меня предупреждали, что не следует связываться с братками, что я рискую лишиться не только заработка, но и жизни», — вспоминает Абдулнасыров
Он до сих помнит обставленную крутой кожаной мебелью комнату в здании, где был этот шиномонтаж. Обстановка была как в сериале «Бригада».
Однако в следующие несколько лет ситуация в городе изменилась. За братков всерьез взялись силовики. Группировки стали терять влияние, таять на глазах и в конце концов просто исчезли.
«У людей пропал страх, и они потянулись в связанные прежде с криминалом сферы бизнеса», — рассказывает казанский бизнесмен.
За 20 лет, по словам Абдулнасырова, существенно изменилось отношение людей к самой сфере услуг. В 2000 году у многих его земляков из-за задержек зарплаты не было денег даже на продукты.
«Те, у кого были машины, чинили их сами и прибегали к услугам того же шиномонтажа только в безвыходной ситуации. Сейчас же даже лампочки люди ездят менять на сервис, никто во дворе под капотом не ковыряется», — говорит Руслан.
«Люди спасались огородами»
В конце 1990-х нужда заставляла молодых людей забыть о реально интересующих их профессиях и браться за любую работу.
Так было с Алексеем Зернаковым из Саратова.
«Мама работала журналистом, платили мало. Отца не было. Я очень хотел поступить на исторический факультет после школы, но пришлось идти в ПТУ и параллельно заниматься поденной работой», — вспоминает Зернаков.
По его словам, к 2000 году регулярная выплата зарплаты казалась жителям Саратова уже чем-то из ряда вон выходящим.
«Люди спасались огородами. Я помню, как мы три месяца питались одними оладушками на воде с бабушкиным вареньем», — говорит Алексей.
Зернакова как разнорабочего часто «кидали» с выплатами. Он до сих пор помнит, как, устроившись временно охранником, получил первую зарплату — 1500 рублей! «На радостях купил рубашку, и все — денег больше не осталось», — вспоминает он.
По словам Алексея, 20 лет назад на улицах Саратова было попросту опасно находиться: «Я жил в таком районе города, где постоянно пропадали люди, шли бесконечные разборки, где человека в любой момент могли ограбить».
В те годы Зернаков получил серьезную закалку и затем построил успешную карьеру в журналистике. Сейчас он живет в столице и работает заместителем главного редактора в газете «Вечерняя Москва». Однако в Саратов Алексей приезжает регулярно и уверен, что этот регион хоть и остается депрессивным, но жить там стало намного проще и безопаснее.
«Попадали под пули в Чечне — и все ради нового холодильника»
Людям, отвечавшим за ту самую безопасность, 20 лет назад тоже было сложно. Силовикам платили нищенскую зарплату, которой едва хватало на продукты.
У подполковника Алексея Лютых сгорела дача в Подмосковье. Заняв денег у родственников, он смог купить где-то под Смоленском брус для строительства нового дома. Затем грянул кризис 98-го, и о том, чтобы крыть крышу, пришлось забыть.
«Нам за каждый день полагались «боевые» выплаты: офицерам — 900 рублей, а рядовым и сержантам — 700 рублей. Деньги платили по возвращении, и получалась солидная сумма. Мне хватило на крышу для дачи. Она тогда единственная на всей улице блестела металлом на солнце, у остальных был еще черный рубероид. Хватило и на печь с камином», — вспоминает Алексей
По словам офицера, многие милиционеры не вылезали из командировок в расчете на «боевые» выплаты: «Попадали под пули в Чечне, и все ради денег». Другой возможности приобрести какой-нибудь холодильник или стиральную машину, решить квартирный вопрос или оплатить детям учебу порой просто не было.
Штурмовавший Грозный зимой 1999-2000 года в отряде СОБРа Игорь Чугреев тоже помнит эти выплаты.
«Помню, вернулся из командировки, еще бороду не сбрил. Очень хотел отправить маму в санаторий на отдых, а сотрудникам МВД и родственникам были положены льготы, но добиться их стоило большого труда, — рассказывает бывший спецназовец. — Мне объяснили, что мама мне не близкий родственник. Это меня сильно тогда задело. В итоге я все же оплатил ей отдых своими фронтовыми».
В 2000 году, по словам Чугреева, в милиции почти не было того, кто не подрабатывал бы на стороне, особенно среди семейных.
С годами такая практика постепенно сошла на нет, и нынешние молодые стражи порядка уже с трудом верят рассказам тех, кто служил 20 лет назад.
Набили шишек
С тех пор и власти сумели извлечь необходимые уроки, благодаря чему последующие потрясения оборачивались куда меньшими проблемами. Создание суверенных фондов для накопления средств на черный день, формирование внушительных золотовалютных резервов, удержание госдолга и инфляции на низком уровне, повышение благосостояния населения (и отдельно — пенсионеров), необходимые меры поддержки в самый трудный момент — все это позволяет говорить об устойчивости российской экономики и рассчитывать на ее дальнейшее развитие.
Помимо прочего, в 2001 году правительство провело налоговую реформу, заменив прогрессивную шкалу налога (с возрастающими в зависимости от уровня дохода выплатами) на доходы физических лиц (НДФЛ) плоской, с единой ставкой 13 процентов. Это позволило значительно повысить собираемость налогов: люди перестали скрывать заработки, поняв, что делиться с государством уже не так накладно. И показатели продолжают расти — в 2019 году Федеральная налоговая служба собрала 22,7 триллиона рублей, что на 6,6 процента больше по сравнению с 2018-м.
В результате главный статистический показатель экономики — валовый внутренний продукт (ВВП, совокупная рыночная стоимость всех произведенных в стране товаров и оказанных услуг) — за последние 20 лет увеличилась в 15 раз: с 7,3 до 110 триллионов рублей.
Даже нынешний кризис, небывалый по своим масштабам, не должен выбить страну из колеи, что уже подтверждается статистикой: во втором квартале 2020-го экспорт товаров и услуг из России вырос на 0,3 процента по сравнению со «здоровым» 2019-м.
Под откос
По итогам 2020-го мировой ВВП снизится не меньше чем на 4,4 процента. Такой прогноз дает международное рейтинговое агентство Fitch. По версии Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), спад составит 4,5 процента; по данным Всемирного банка — 5,2 процента. Отдельные страны рискуют продемонстрировать еще более грустный результат. Так, Германия приготовилась к падению на 6,5 процента; Франция — на 11,4-14,1 процента. Экономика США сократилась во втором квартале на 32,9 процента (прогнозов по итогам года там пока не дают). Особняком стоит Китай, быстрее других сумевший остановить распространение коронавируса и приступить к восстановлению. К концу года Пекин ожидает рост на уровне 2,6-3 процента.
Российские финансисты гораздо оптимистичнее. Минэкономразвития прогнозирует спад на 3,9-4,8 процента, глава Счетной палаты — бывший министр финансов Алексей Кудрин — на 4-5 процентов. По состоянию на конец августа (последние имеющиеся данные), замедление экономики в годовом выражении составило 4,3 процента. Важную роль в таком положении вещей сыграла реакция государства на беспрецедентный кризис. Еще весной власти приняли пакет мер, предназначенных как бизнесу, так и отдельным гражданам. До конца года на них будет потрачено 10 процентов ВВП, или около 165 миллиардов долларов (12,7 триллиона рублей).
По старинке
Самые наглядные примеры — алюминиевая компания «Русал», получившая 4,5 миллиарда долларов; металлургический EVRAZ Group (1,8 миллиарда); финансовый холдинг «Альфа-Групп» (2 миллиарда). Несколько десятков региональных банков, важных с точки зрения привлечения денег населения, отправились на санацию (процедуру финансового оздоровления) в государственное Агентство по страхованию вкладов (АСВ).
В 2014-2015 годах, когда резкое падение стоимости нефти и обесценивание рубля спровоцировали новый кризис, 33 кредитные организации получили новую порцию помощи от государства в виде облигаций федерального займа (ОФЗ — основной инструмент выпуска российского госдолга) общей стоимостью в триллион рублей. Бумаги впоследствии служили обеспечением при кредитовании в Центробанке. В обоих случаях властям удалось сохранить стабильность банковского сектора и других ключевых отраслей экономики. Последовавшая чистка от ЦБ, в ходе которой лицензий лишились десятки кредитных организаций, а еще несколько (включая три системообразующих) были переданы на санацию, проводилась в штатном режиме и почти не отразилась на клиентах и вкладчиках.
Накопили
Большую роль в нынешнем кризисе и в последние годы в целом играли суверенные фонды, выполняющие сразу несколько функций. Когда экономика находится на подъеме, они служат для накопления и инвестирования сверхдоходов (в случае России — нефтегазовых), во время спадов — для финансирования дефицита госбюджета. За счет этого удается сглаживать естественную цикличность экономики и смягчать последствия неизбежных трудностей. История российских суверенных фондов началась в 2004 году, когда появился Стабилизационный фонд. Инициатором его создания стал тогдашний министр финансов, а ныне глава Счетной палаты Алексей Кудрин. В 2010-м он удостоился звания лучшего министра финансов в мире от британского журнала Euromoney. Сам он недавно признался, что реализовать идею Стабилизационного фонда не получилось бы без политической воли президента Владимира Путина.
В 2008-м Стабилизационный фонд преобразовали в Резервный, и именно из его средств оказывали поддержку пострадавшим от мирового кризиса. Спустя десять лет его объединили с фондом Национального благосостояния (ФНБ), который изначально задумывался как источник дополнительных пенсий для россиян. Сейчас в ФНБ поступают нефтегазовые доходы (налог на добычу полезных ископаемых и экспортные пошлины), полученные при цене нефти выше специальной отметки отсечения. В 2020 году она равняется 42,4 доллара за баррель топлива марки Urals и увеличивается каждый год на два процента. Когда котировки падают ниже, накопления поступают в бюджет, позволяя не снижать запланированные расходы. На конец сентября 2020-го в ФНБ накоплено 177,1 миллиарда долларов (13,2 триллиона рублей), то есть 11,7 процента ВВП.
Суверенные фонды помогали стране легче переносить тяжелые времена и не наращивать госдолг. В конце 2019 года он равнялся всего 12,3 процента ВВП (13,5 триллиона рублей). Это больше, чем в 2008-м (6,5 процента), но все же, по словам Кудрина, остается объектом зависти других стран. Для сравнения: задолженность Германии составляет 61,9 процента ВВП, Франции — 98,4 процента, Италии — 134,8 процента, Японии — 238 процентов. Пресловутый госдолг США к концу года должен сравняться с общим размером экономики страны.
Показатели России в обозримом будущем тоже вырастут: по итогам 2020-го ожидается 19 процентов ВВП, к концу 2023-го — 21,3 процента. Но даже в таком виде российские государственные облигации остаются привлекательными для иностранных инвесторов, которые обращают внимание на уровень долговой нагрузки страны: чем она ниже, тем меньше вероятность дефолта (отказа от исполнения обязательств). Более высокие по сравнению с развитыми странами ставки должны послужить дополнительной приманкой для зарубежных покупателей. Перед приобретением бумаг им придется обзавестись рублями, что, ко всему прочему, укрепит курс российской валюты.
Под контролем
Низкий уровень госдолга вкупе с рекордными золотовалютными резервами (формируются Центробанком из излишков поступающей в страну экспортной выручки), достигшими 600 миллиардов долларов, делают Россию почти неуязвимой перед лицом новых опасностей. К такому выводу пришли аналитики британо-американской консалтинговой компании Macro-Advisory. Вероятность краха они оценивают в 6 процентов по сравнению с 30 процентами во время прежних кризисов. В заслугу ЦБ ставится также частичный отказ от доллара в пользу золота — благодаря росту стоимости драгоценного металла размер резервов увеличился на 47 миллиардов в долларовом эквиваленте.
С 2014 года ЦБ отказался от ручного управления курсом рубля и объявил своей главной задачей контроль за уровнем цен. Осуществляется он при помощи повышения или понижения ключевой ставки (чем она выше, тем дороже кредиты, меньше денег в экономике и ниже инфляция) и норматива обязательных резервов, которые банки должны хранить в ЦБ в виде доли от привлеченных средств клиентов. Их невозможно выдать в кредит или потратить на приобретение активов, а значит, общее количество ресурсов (денежная масса) и спрос снова падают, утягивая за собой инфляцию.
Цель была установлена на уровне четырех процентов в год, и достичь ее удалось в 2017-м. С тех пор ориентир превышался лишь раз, а по итогам 2019 года была зафиксирована инфляция в три процента. К концу нынешнего года ожидается три с половиной процента. Улучшение по сравнению с 1990-ми и началом 2000-х, когда рост цен мог достигать 84,5 процента (в 1998 году), а инфляция не опускалась ниже 11 процентов, налицо.
Потихоньку
Умеренный рост цен не мог не сказаться на уровне жизни россиян. Единственного объективного способа измерить его не существует, но наиболее оптимальным считается подсчет реальных располагаемых доходов населения — за вычетом обязательных платежей (налогов и сборов, процентов по кредитам) и с поправкой на инфляцию. Если после потрясений 2014 года они снижались (в среднем на 2,2 процента в год), то с 2018-го начали расти: на 0,1 и 1 процент в течение последних двух лет соответственно.
Среднедушевые денежные доходы (без поправки на инфляцию) за тот же срок увеличились в 15,4 раза: с 2281 рубля в месяц до 35 249,3 рубля. Причем рост происходил непрерывно на протяжении всех 20 лет. В нынешнем году последует ожидаемый спад, но восстановление после снятия повсеместных карантинных мер уже началось: во втором квартале (с апреля по июнь) доходы выросли на 3,1 процента по сравнению с первым кварталом.
Особняком стоят пенсии, традиционно считающиеся одним из слабых мест отечественной экономики. Из-за слишком большого населения Россия не может пойти по пути Норвегии или Саудовской Аравии и выплачивать жителям часть доходов от продажи нефти — их доля в пересчете на каждого человека окажется слишком незначительной. За последние годы власти вынуждены были принять сразу несколько непопулярных решений. В 2014 году заморозили накопительную часть пенсий (шесть процентов от зарплаты текущих работников, перечисляемые работодателями), направив ее на выплаты нынешним пенсионерам. В 2018-м провели масштабную реформу, повысив пенсионный возраст на пять лет: до 65 у мужчин и до 60 у женщин.
Эти шаги помогли обеспечить бесперебойность пенсионных выплат и их будущий рост. До 2024 года запланирована индексация пенсий выше уровня инфляции — примерно на семь процентов, или на тысячу рублей в год. И в дальнейшем она не остановится. В 2020 году минимальная пенсия в среднем по России достигла 9311 рублей, однако для большинства пенсионеров она выше — в зависимости от стажа и прежней зарплаты. Кроме того, в будущем реформа позволит снизить зависимость Пенсионного фонда от дотаций из бюджета, чтобы высвободить бюджетные средства для других нужд.