что лучше голосовать против или не ходить
Идти или не идти голосовать? Мнение Б.Ви́шневского
Через месяц с небольшим, 22 апреля, нас ожидает «общероссийское голосование» по путинским поправкам к Конституции.
И даже среди тех, кто критически настроен к власти и негативно оценивает эти поправки, разгорелись бурные споры: ходить или не ходить на это «голосование» (намеренно беру это слово в кавычки)?
Понятно, что против участия — традиционные «бойкотисты», раз за разом под разными предлогами (выборы нечестные, нельзя их легитимизировать, помогая власти, они все равно все подделают, поэтому ходить бессмысленно) призывающие не ходить на избирательные участки. И они снова, как мантру, повторяют, что для власти якобы самое главное — явка на голосование, поэтому надо сорвать эти планы и нанести власти максимальный ущерб, оставшись дома.
Но на сей раз к ним добавилась и часть тех, кто обычно на выборы ходит — но отказывается признавать законной процедуру «общероссийского голосования».
Это голосование, не имеющее никакого юридического значения — как только поправки после принятия 10-11 марта Госдумой и Советом Федерации одобрят две трети региональных парламентов, они вступят в силу в соответствии с прямой нормой 136-й статьи Конституции, и никакое «общероссийское голосование» этот факт отменить не может.
Голосование будет проводиться практически без наблюдения: наблюдатели будут только от сервильной Общественной палаты, а значит — смотрящие на любые нарушения широко закрытыми глазами.
Голосование будет проводиться в том числе на дому и досрочно, а значит — с возможностью в отсутствие общественного контроля подделать результаты.
И понятно, что есть немало тех, кто либо не считает для себя возможным по этическим причинам участвовать в незаконном действии, либо полагает бессмысленным в отсутствие наблюдения приходить на избирательные участки, не видя возможности повлиять на его результат.
Серьезны ли эти аргументы? Да.
И тем не менее, необходимо участвовать даже в этом «голосовании». Юридически — ничтожном, практически — уязвимом для фальсификаций, этически — сомнительном.
Сперва — о якобы крайней важности для власти явки на «общероссийское голосование».
Этот тезис мы слышим не в первый раз — в том же самом нас яростно уверяли адепты «забастовки избирателей», агитируя не приходить на президентские выборы 2018 года. В результате дома осталась часть тех, кто мог бы поддержать оппозицию, и процент голосов за Путина повысился, как и уверенность власти в том, что можно делать все что угодно.
Последствия известны: повышение пенсионного возраста, рост налогов, продолжение войны в Сирии, усиление политических репрессий.
Сейчас этот тезис старательно вбрасывается через разные каналы (например, через тех, кто имеет влияние на демократического избирателя). Называют даже цифры: мол, велено обеспечить не менее 60% явки.
Но кто сейчас помнит процент явки на президентских выборах-2018? И, что еще более важно, кто помнит, чтобы сама власть об этом проценте вспоминала? И, кстати, кто сказал, что явку сложнее подделать, чем результаты голосования? Низкая явка для власти даже удобнее: проще фальсифицировать результаты.
Явка имеет для власти второстепенное значение, какие бы плановые задания о проценте явки избирателей ни доводились бы до региональных и местных властей. А первостепенное значение имеет результат голосования.
Что касается вбросов о крайней важности явки 22 апреля, то они точно рассчитаны на тех, кто действует «от противного»: власть хочет высокой явки? Значит, мы назло кондуктору пойдем пешком.
Если эта информационная провокация удастся — процент сказавших «нет!» путинским поправкам 22 апреля будет серьезно снижен (что власти и нужно) за счет тех, кто хочет, сидя дома на диване, ощущать себя не дезертирами с поля электорального боя, а героическими борцами с кровавым режимом. Одновременно считая тех, кто пойдет голосовать, «соучастниками преступления».
Очень удобная позиция, позволяющая с ощущением своего заведомого морального превосходства оправдать свое бездействие и осудить чужое действие.
Между тем, — особенно после событий 9 марта и обвала рубля с очевидными последствиями для уровня жизни подавляющего числа граждан, — может существенно возрасти число тех, кто критически настроен по отношению к власти.
Итог голосования зависит от простого фактора: сколько людей придет и скажет «нет!». И поправкам, и задуманному пожизненному правлению Путина.
Что касается того, что при голосовании якобы «все подделают» — нет, подделают не все. Потому что масштаб фальсификаций обратно пропорционален масштабу общественного сопротивления.
Наблюдения практически нет? Но есть члены участковых избирательных комиссий от оппозиционных партий (в Петербурге, например, от «Яблока» их немало) — которые помогут зафиксировать реальный результат голосования. И можно провести экзит-поллы — эти затраты вполне по силам оппозиционным партиям и движениям.
И последнее, очень существенное. У поправокПутина есть альтернатива. То, что предложило «Яблоко» вместе с Общественным конституционным советом (ограничение власти президента, расширение возможностей парламента, независимость судов, выборность Совета Федерации и губернаторов, объявление пыток тяжким преступлением, отмена воинской повинности, гарантии лечения за счет бюджета детей с тяжелыми и редкими заболеваниями, рост пенсий и пособий не ниже уровня инфляции, запрет использовать армию за границей без санкции парламента, и другие).
Почти невозможно пробить эту альтернативу через региональные парламенты — там, где есть депутаты от «Яблока», эти предложения или блокируются, или тормозятся.
Но можно узнать, сколько людей в стране поддерживает эту альтернативу, сказав им: если вы поддерживаете поправки «Яблока» — придите 22 апреля и проголосуйте «против» поправок Путина!
Если те, кто «против», останутся дома, мы никогда не узнаем, сколько их. Потому что невозможно будет отделить сознательных от ленивых. Тех, кто не пришел, потому что он «против», от тех, кто не пришел, потому что вообще не ходит голосовать.
Значит, надо постараться максимально увеличить процент сказавших 22 апреля «нет!» — и тухлому «винегрету», который нам хотят насильно впихнуть вместе с остальными «блюдами», и его шеф-повару, приготовившему такой «обед». Превратить (особенно после думских событий 10 марта и предложения об «обнулении» сроков) это голосование в референдум о недоверии Путину.
Да, у них может не получиться.
Но если сидеть дома — точно ничего не получится.
Бойкотировать или голосовать против поправок в конституцию
Легитимность автократа
Теперь про эту историю которая нам предстоит в начале июля. Это не совсем выборы, это плебесцит. В авторитарной системе плебесцит нужен тогда, когда зашаталась легитимность. В демократиях легитимность основана на том, что есть институт выборов, политик их выигрывает, получает власть и может рулить. В гибридных авторитарных системах, таких как наша, политик может когда-то давно и пришёл к власти в результате выборов, но сейчас его право отдавать указания полиции, армии и прочим структурам основывается совсем не на этом. Все понимают всё про последние президентские и думские выборы и всем прекрасно известно чего стоит победа на них.
У автократа который у власти держится не потому что он выиграл выборы ситуация непростая. Глобально перед ним стоит две проблемы. Первая — объяснить широким массам населения что он — решение проблем, спасение от бед, защитник, продолжатель тысячелетней традиции. Это делается через пропаганду с прославлением подвигов предков, обсуждение исторических свершений, маленькие победоносные войны или угрозы соседям.
(Фото: Виталий Аньков / РИА Новости)
Вторая — расположить к себе так называемый селекторат. Это зависимые от государства политические и бизнес-элиты, высшая бюрократия, чиновники и т.д. Их лояльность обеспечивают разнообразными госконтрактами и прочими плюшками, а также кнутом в виде показательных посадок если кто-то ведёт себя неверно.
Просто кнутом и пряником их не удержишь, лидер должен им что-то продавать и как-то объяснять им зачем он вообще нужен. Тогда появляется то, что называется харизматической легитимностью — автократ для этих элит становится проводником поддержки народа. Рейтинг это то, что автократ продаёт элите создавая легитимность в её глазах.
Сохранение автократа у власти это большие издержки для элиты. Незащищенные права собственности, проблемы с привлечением инвестиций, личной безопасностью, необходимость встраиваться в сложную систему отношений вокруг одного человека.
Чем дольше автократ у власти — тем издержки выше. Теперь нужно мириться еще и с тем, что привычный образ жизни, привычная легализация средств за рубежом — осложняется повышенным вниманием финансовых властей США и Евросоюза по результатам аннексии Крыма, например. А то ещё и въезд запретят. Это тот тонкий момент, когда элита начинает задумываться: настолько ли велики плюсы сохранения автократа по сравнению с издержками от него. Что, собственно, авторитарный лидер может нам предложить? Зачем он нам нужен?
Именно в этом моменте автократ должен продемонстрировать свою прямую связь с народом, роль «проводника» легитимности: вас всех, друзья терпят, а ваше имущество каким-то лишь чудом не жгут, только потому что через меня проходит признание вашего статуса. Да, при мне права собственности и безопасность не гарантированы, но без меня — вообще всем крышка. Для этого нужно чего-нибудь спросить у народа (например, одобряет ли народ пожизненное царство) и продемонстрировать всеобъемлющую поддержку.
Так как на выборах, где предусмотрены разные не удобные фишки вроде агитации, в том числе против, наблюдателей, правил подсчёта и всякого прочего результат получить может оказаться затруднительным — автократии устраивают квазилегальные процедуры. Типа опрос граждан по каким-то новым, специальным правилам, которые только вот тут разово применяются. Всё это мы видели у нас — Памфилова прямо говорила, что нельзя пользоваться законом о выборах, а также недавно объявила, что агитировать против тоже нельзя.
В целом происходящее — совершенно типичная попытка авторитарного лидера утвердить свою легитимность при шатающемся положении.
Есть сразу плохая новость: автократы обычно не проигрывают плебесциты. Могут проиграть выборы, но только не такую вот процедуру. Когда ты сам устанавливаешь все правила и нет никакого контроля — проиграть нельзя.
Хорошая новость заключается в том, что в результате подобной хреномути (иначе и не скажешь) в обществе иногда происходят перемены в оценке ситуации. Подобная история это стресс для системы — очень уж много людей нужно обмануть. Все прекрасно всё понимают о происходящем, объяснить что голосуя за обнуление Путина мы защищаем наших детей от страшных геев или спасаем животных довольно непросто. При текущем уровне доступа к информационным ресурсам власть быстро превращается в анекдот.
Также могут быть и проблемы с организацией самого процесса. Мобилизационный ресурс власти, люди, которые непосредственно на неё работают — это примерно 5%, при очень активной административной кампании — 10% избирателей. Ещё какое-то количество голосов приезжают из регионов типа Чечни, где на последних выборах в ГД Единая Россия получила 96,2%, но в целом потенциал достаточно ограничен. Дальше — чем масштабнее нужны фальсификации, тем больше шансов что день голосования выйдет из под контроля и превратится во что-то типа голосования в Госдуму в 2011 году, когда тысячи людей произвели миллионы часов записей фальсификаций, самых возмутительных и противных, что немедленно привело к протестам. Когда у тебя в урнах лежит 20% голосов за и 80% голосов против — не так просто, а иногда и невозможно фальсифицировать. Как минимум остаётся куча следов, как непосредсвенного засовования пачек в урну, так и тех, которые выявляются последующим математическим анализом. Подобные дела на власть влияет негативно, чаще всего авторитарные режимы испытывают наибольшие проблемы как раз во время больших выборов, когда за один день нужно обмануть очень много людей.
Классический ход политтехнологов
Теперь отвлечемся на теорию. Избиратели в простейшей классической политтехнологической теории делятся на 5 категорий:
Если вы ведёте кампанию, не важно, оппозиционную как я, или как технологи в Кремле — провластную, вам нужно с каждой из этих аудиторий работать по своему.
Естественно в хорошей кампании сегментирование намного подробнее — возраст, пол, достаток, место жительства — миллион всего и в идеале вы ко всем этим людям должны найти разный подход. Но если очень абстрактно говорить то есть вот эти 5 категорий. По их поводу у вас совершенно разные задачи: тех, кто активно за вас или скорее за вас вам не нужно агитировать как голосовать, они итак ваши. Всё что вам нужно с ними делать это агитировать их прийти на участок, лишь бы только они на дачу не уехали вместо голоса вам или не отказались идти потому, что считают что результат предрешен. Если уж придут — это ваши голоса.
Есть те, кто активно против вас или скорее против вас. Ваша задача — сделать так, чтобы они не пришли на выборы. Для оппозиционного штаба это очень сложная задача и мы на такое не тратим время, но если вы сидите в Кремле, убедить оппозиционеров не приходить — это одна из ваших целей. У провластных кампаний всегда есть оппозиционный отдел. У нас тоже, но наш занимается в основном наблюдением за оппонентом, а их — работает с нашим избирателем.
Как объяснить избирателю который против вас что лучше не приходить? Можно убедить его что всё решено его кандидат 100% проиграет. Можно убедить, что если он придёт его голос украдут — никто не хочет чувствовать себя дураком, люди предпочитают не голосовать когда есть высокий риск обмана. Можно даже прямо перед днём голосования развесить объявления, что вашего кандидата сняли с выборов.
Очень важно не пытаться переубедить того, кто активно против вас — это пустая трата времени. Нельзя тратить ресурсы на убеждение противников, это невозможно — можно либо тратить ресурсы на то, чтобы они остались дома, либо забить на них.
Последняя категория — нейтралы. Это те, кто может внять вашим аргументам, ради них пишутся программы и всё такое.
Если вы ведёте оппозиционную либеральную кампанию в Москве или в Питере у вас одна задача — убедить людей прийти голосовать. Оппозиционно настроенных либералов в Москве так много, что вы можете вообще не заморачиваться на нейтралах и аргументации какой-то, вам просто нужно объяснить людям что в этот раз вы выиграете если они придут, чтобы они потратили эти чёртовы пол часа и пришли опустили за вас бюллетень.
Федеральные кампании намного сложнее, а провластным кандидатам в Москве вообще тяжело. Единственное что спасло власть от потери контроля над столичным парламентом, кстати, это стратегия «мы не голосуем чтобы наказать Путина своим отсутствием на выборах». Целых 7 округов ушли единороссам с очень маленьким отрывом.
В 2013 году нам не хватило 2% чтобы увести Собянина на второй тур с Навальным, при этом явка составила всего 33% и не пришли в основном как раз те, кто был против Единой России. Потому, что всё решено и сделать ничего нельзя.
Всё то что я описал — работает на любых выборах, спектр всегда такой. Стартовые позиции могут быть разные, если вы ведёте кампанию в центре Москвы за либерального оппозиционера у вас 60% будет в «точно за вас» и «скорее за вас», вся кампания превращается в агитацию за явку. Если хотите избрать в центре единоросса — всё намного сложнее.
Что происходит у нас
По данным Левады, сейчас 44% планирует проголосовать за поправки, 32% против и 24% не определились. 44% дающие социально одобряемый ответ за который агитируют из каждого утюга — довольно грозные цифры для власти, ещё и кризис — ситуация опасная, они запросто могут найти себя в начале июля в положении, что из 7 из 10 россиян будут против поправок, в урнах не будет хватать нужных бюллетеней.
Как власть обычно решает проблему недостатка нужных бюллетеней в урнах? Пути следующие:
Вариант 1 «Как похорошела Москва…»
Начинается массированная и активная пропаганда того, как похорошела Россия при Путина, Москва при Собянине ну и всякое такое. Из каждого утюга нам объясняют, насколько стало лучше жить чем раньше и как в ужасные 90-е было плохо, ТВ показывает открытие новых больниц, блогеры массово получают контракты на рассказ об открытии высокотехнологических кластеров или роддомов в Анадыре. Благостная картина — страна развивается, плитка укладывается, метро строится, рожь колосится. Как можно быть против?
Параллельно ещё иногда увеличивают какие-нибудь пенсии, выдают кому-нибудь денег — в общем создают благостное настроение у людей.
Вариант 2 «Хотите как на Украине?»
Эти два действия направлены на мобилизацию сторонников. Приди на участок, спаси родину, проголосуй за стабильность, покажи кукишь революционерам.
Вариант 3 «Политика — грязное дело»
Убеждают оппонентов что голосовать не надо. Всё равно фальсификации, ничего не изменить, политика дело грязное, лучше посадим дерево в нашем дворе и вкрутим лампомчку, начнём с себя изменим мир вокруг нас, а в это лезть не будем, в сортах дерьма разбираться благородному человеку непрестало. Это уже работа с теми, кто против. Чтобы их голосов в урнах не лежало.
Вариант 4 «Админресурс»
Мобилизуют по максимуму всех кто работает на власть, админресурс. Учителя, врачи, соцработники, контролируемые предприятия — все кто общается с населением и получает зарплату во власти идут агитировать, а те, кто не общается — обязательно идут сами голосовать.Иногда даже на автобусах. Обычно настроения в таких аудиториях провластные, вовсе не обязательно заставлять их фоткать бюллетень, они и без контроля проголосуют как надо — это тоже работа со сторонниками на их явку.
Помните, на президентских выборах все постили в твиттер объявления висящие в больницах «кто не придёт голосовать того уволим» и всякие такие? Обитатели твиттера делали из этого вывод, что власти очень важна явка, они любой ценой хотят её повысить, поэтому лучший способ её наказать будет на выборы не приходить.
Вариант 5 «Фальсификации»
Конечно, есть фальсификации. Если всё вышеописанное не сработало можно переписать протокол, пересчитать бюллетени, вбросить пачку, подделать электронное голосование ну и что угодно ещё.
Последний пункт страховочный, он далеко не главный. Для власти ситуация, когда в урнах реально на всех участках лежат нужные им бюллетени и ничего не нужно фальсифицировать намного лучше, чем когда надо что-то рисовать. Фальсификации могут вызвать народное возмущение, а когда оппозиция просто голосовать не пришла то и подделывать ничего не нужно.
Существует распространённый миф что высокая явка увеличивает легитимность и что вы своим приходом как бы принимаете правила игры и тогда править вами можно, а если типа не пришли — то вы не участвовали и всё не считается.
Это, конечно, миф. Явка на выборах мэра Москвы когда избирали Собянина была районе 30%, то есть 70% москвичей остаются дома и решают не высказываться. И это в основном оппозиционно настроенные москвичи. Мэра в итоге выбирают 17-18% жителей города, так было и в 2013 и в 2018. И что, у Собянина есть какие-то проблемы с легитимностью? Никаких.
Низкая явка вообще никак не влияет ни на что. Вы помните явку на выборах в Госдуму последних? на предпоследних президентских? И никто не помнит — все помнят только победителя, некоторые — его процент.
Корень мифа с явкой, и вообще с наказанием властей своим отсутствием на избирательном участке лежит в советской системе. Тогда в бюллетени был лишь 1 кандидат, проголосовать за другого или против было нельзя и главным протестом было отказ ходить на выборы. С тех пор сохранился миф что отсутствием на участке можно наказать власть.
В наше время, конечно, отсутствие оппозиции на участках власть всегда радует — это увеличивает её проценты, ликвидирует надобность что-то фальсифицировать.
«Вы все дураки, а я умный»
Вторая причина распространения этой позиции в том, что не ходить на жульнические выборы кажется морально правильным действием. Человек не любит чувствовать себя дураком, ощущение, что твой голос украли — очень обидное. А не приходя ты как-бы воспарил над всем этим, ты не причастен к происходящему злу и т.д.
Есть большая научная работа, изучившая 171 случай бойкотов оппозицией выборов по всему миру, лишь 4% этих случаев сработали, и это было в ситуации когда у оппозиции была очень высокая поддержка, достаточная для победы с очень большим отрывом и ей удалось организовать забастовки и прочие акции, или когда в правилах выборов был порог явки. 96% бойкотов провалилось — они не оказали никакого влияния на режимы в которых проходили эти выборы.
В общем если резюмировать: на выборах, и уж тем более на плебесците отсутствие оппозиционных голосов в урне сильно облегчает власти жизнь. Они получают роскошь возможности выиграть честно и не стать в этот сложный для них день жуликами. Они просто открывают урну, честно считают содержимое, видят везде 80% за себя, объявляют об этом и спорить с ними сложно. Искомая легитимность обнаруживается. Автократ доволен.
В связи с этим моя просьба к вам такая: если вы ответственный оппозиционный гражданин, пожалуйста, никогда не пропускайте голосования. Честные, не честные, с плохими кандидатами, с хорошими — вы всегда как штык должны быть на участке и кидать свой протестный бюллетень. В связи с эпидемией можно протестный бюллетень кинуть на Госуслугах.
Повлияет это на что-то? Вряд-ли. У меня не так много зрителей чтобы всё перевернуть, но если бы все протестные избиратели Москвы не пропускали выборы власть не могла бы выиграть ни одного мандата.
Вам это ничего не стоит. 30 минут времени, иногда и меньше — просто всегда приходите и голосуете за адекватного кандидата, если есть, или против власти, если нет. Мы проиграли в Москве и в Питере много мандатов из-за того, что не хватило 10, 5 и даже 1 голоса. В трёх случаях за муниципальный мандат кидали монетку так как число голосов было равное (представьте себе — 2 из 3 случаев мы выиграли, включая один где монетка дала большинство в целом муниципальном совете).
Давайте будем отдавать себе отчет: проигрыш организаторов в такого рода процедуре как вот будет в июле — крайне маловероятен. Ни в коем случае нельзя разочаровываться если вы пришли, проголосовали, а выяснилось что на вашем участке 100% за обнуление. Но, важно понимать. При таких адских правилах, когда нет ни наблюдателей, ни контроля подсчёта, ни агитации против, ничего — ставки для власти повышаются. Одно дело неубедительно выиграть обычные выборы и совсем другое — самим сконструировать плебисцит и получить на нём по лбу.
Невозможно скрыть ситуацию, когда 70% проголосует против, а власть объявит что 90% было за. Это не даст искомой легитимности, а даст лишь максимальную волну возмущения.
Могут ли ваш голос украсть? Могут. Но если вы его не опустите в урну то его и красть не надо. Это определённо стоит ваших 30 минут, так что не рефлексируем, а голосуем.
Если у вас есть сомневающиеся знакомые, отправьте им эту статью или моё видео на эту тему.
Многие не знают откуда вообще пошла эта тема с «не приду на выборы чтобы наказать власть», у неё есть корни. Многие не знают как работают избирательные кампании и как их ведёт власть, зачем нужно это голосование по поправкам. А понимать эти вещи важно, иначе можно случайно помочь тем, кому вы помогать совсем не хотели.
Голосовать или не голосовать: вот в чем вопрос
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.
Подпишите петицию с требованием отменить закон об иноагентах!
В предыдущих статьях мы разбирали поправки к Конституции. Я надеюсь, что на основании этого анализа каждый сможет самостоятельно сделать выбор: поддерживает ли он поправки или нет. Но дальше у многих возникает вопрос: нужно ли участвовать в голосовании?
Не знаю, возникает ли такой вопрос у сторонников поправок. Но у их противников он стоит очень остро и дебатируется все эти пять месяцев. Поэтому в данной статье обсудим, какие есть аргументы в пользу голосования и в пользу бойкота.
Впрочем, сразу скажу, что слово «бойкот» мне кажется самообманом. Ибо бойкот обычно преследует определенную цель. Здесь же цели не видно: голосование будет признано состоявшимся при любой явке, так что сорвать его с помощью массового неучастия не получится.
Тем не менее, в пользу неучастия есть целый ряд доводов. Разберем их по порядку.
1. Опасность для здоровья
В условиях эпидемии участие в голосовании опасно для здоровья и жизни. Аргумент достаточно серьезный. Но многое зависит от ситуации в конкретном регионе и состояния здоровья и иммунитета конкретного гражданина.
В первый месяц квазикарантина многие безвылазно сидели дома. Сейчас таких, я полагаю, мало. Большинство ходит в магазины и другие заведения, многие ходят и ездят на работу, пользуются транспортом. Поезда и автобусы уже давно не ходят пустые.
Прийти на избирательный участок — это определенный риск, но вряд ли он больше, чем поход в магазин или поездка на метро. Особенно если использовать меры защиты и постараться выбрать время, когда народу на участке будет немного.
2. Боязнь фальсификаций
Она вполне реальна. В этот раз по сравнению с обычными выборами лазеек для фальсификаторов больше, а возможности контроля меньше. Поэтому мне понятны опасения граждан, что их голос не будет учтен.
Тем не менее, эти опасения я считаю преувеличенными — дальше я на этом подробно остановлюсь. Но для начала более общий тезис. Если голосовать, ты рискуешь, что твой голос не будет учтен. Если не голосовать — твой голос гарантированно пропадет. Ибо неучастие в голосовании ничего не говорит ни власти, ни обществу о позиции не голосующего гражданина.
Теперь о возможных фальсификациях. Их все можно разделить на три группы: вброс, переброс и отъем. Отъем у нас практически не используется, поскольку снижает показатель явки. Чаще всего преобладает вброс, то есть когда голоса за желательный для власти выбор добавляются за счет не пришедших, то есть одновременно увеличиваются и желательный результат, и показатель явки. Переброс тоже используется — это когда голоса за один выбор засчитываются за другой. Тем не менее исследования показывают, что вброс применяется чаще переброса.
Те лазейки для фальсификаторов, о которых я упомянул, в основном способствуют вбросу. Поэтому можно прогнозировать, что переброса в массовом масштабе не будет.
А это значит, что граждане, голосующие против, могут надеяться, что их голоса все же не пропадут. Да, есть большая опасность, что за счет вбросов результат будет сильно подкорректирован. Но при этом остается надежда, что число проголосовавших против будет определено достаточно точно. Поэтому важно, чтобы те, кто против, четко выразили свою позицию.
В дополнение еще три ремарки.
Есть также возможность (заявления принимаются до 21 июня) переписаться на тот участок, где работает УИК, которой вы доверяете.
3. Снижение явки — иллюзия
Периодически появляются публикации: мол, власть так усердно борется за явку, явка ее волнует больше, чем результат, поэтому лучший способ насолить власти, показать ей фигу — это бороться за снижение явки.
Это очень вредная иллюзия.
То же самое было на президентских выборах. Но тогда победа Путина не вызывала сомнений, и могло показаться, что для власти явка действительно является приоритетом. Но после голосования стало ясно, что это не так. Никаких сожалений по поводу недостижения «запланированной» 70-процентной явки не было. Зато была радость по поводу преодоления 50% от списочного числа избирателей — именно это и было реальным приоритетом.
Сейчас тем более. Получить как можно больше голосов «за», продемонстрировать всенародную поддержку поправок — вот реальная задача.
А усердная борьба за явку в этот раз, как и почти всегда на выборах, преследует две цели. Первая цель двойная. Привести на выборы как можно больше послушных, зависимых, конформистски настроенных граждан, которые почти наверняка проголосуют «за» (если ретивые администраторы не переборщат, о чем уже провластные политологи забеспокоились). И одновременно оттолкнуть от участия в голосовании тех, кто мог бы проголосовать «против». Оттолкнуть именно по принципу: раз вы так настаиваете, я назло вам не пойду. Сколько раз уже такой нехитрый прием срабатывал!
Есть, вероятно, и вторая цель. Борьба за явку часто используется как операция прикрытия для вбросов. Чтобы на вопрос «как вы достигли такой высокой явки?» всегда был готов ответ: мы вот так старались!
Поэтому отказ от участия в голосовании тех, кто против поправок, — это не фига, а подарок власти.
4. Мораль и легитимизация
Очень часто сторонники неучастия в голосовании апеллируют к морали. Мол, это такое грязное дело, что лучше в нем совсем никак не участвовать. Мол, своим участием мы легитимизируем эту сомнительную (или даже, по их мнению, незаконную) процедуру.
Аналогичные споры часто происходят и на выборах. И там они даже более обоснованы. Ибо когда нет приличных кандидатов, очень сложно делать выбор. Но даже в таких случаях голосование чаще всего имеет смысл: вспомним «умное голосование» на выборах в Мосгордуму.
Ранее мне приходилось обсуждать моральную сторону участия и неучастия в выборах, некоторые старые аргументы я буду и сейчас использовать.
По моим представлениям морально оказывать сопротивление, противодействовать тому, что ты считаешь вредным и опасным для страны. Неучастие в голосование — это не противодействие, поскольку, как я отмечал в начале, порога явки нет.
Не участвовать в голосовании — это значит отойти в сторону, фактически смириться с тем, что другие за тебя сделают выбор. Не противодействовать злу. Ничего морального я в этом не вижу.
Тот факт, что процедуры голосования плохие, еще не основание, чтобы в них не участвовать. Я уже не раз слышал рассуждения типа: мол, в выборах можно участвовать, поскольку там процедуры прописаны в законе, а здесь нет. Увы, выборные процедуры тоже плохие, я об этом постоянно пишу. Сейчас хуже, и процедуры в основном не в законе, а в подзаконном акте, но суть от этого меняется мало. Не участвовать из-за недовольства процедурой неразумно, когда речь идет о судьбе страны.
Участием в голосовании мы эти процедуры не легитимизируем. И уж неучастием точно не делегитимизируем. Вопрос о легитимности решается совсем в другой плоскости.
В заключение все-таки процитирую свою статью девятилетней давности:
«Можно не играть с шулером, если в результате игра не состоится. А если кто-то все равно сыграет за тебя — и тебя со стопроцентной гарантией объявят проигравшим? И не только тебя, но и тех, кто пытался бороться с шулером, но без твоей помощи не смог с ним справится.
Вспомним классику. Гоголь — „Пропавшая грамота“. Разве был у героя этой повести выбор: играть или не играть?! И он победил, потому что нашел спасительное средство. В нашем случае такое средство тоже есть — это контроль, как можно более широкий контроль за всем, что происходит в этой кампании. И до дня голосования, и во время голосования и подсчета голосов».