что лучше школа или тюрьма
Школа равно тюрьма: почему мир борется за свободу обучения
Время, проведенное ребенком в школе, качественно сравнимо со временем, проведенным преступником в тюрьме, утверждает американский психолог, профессор Бостонского колледжа Питер Грей. И если уж многие наши соотечественники по привычке, чуть что, равняются на Запад, не грех и взглянуть, что американцы предлагают миру в области детского образования. Тем более что многие до сих пор воспитывают детей по книжкам доктора Бенджамина Спока, унаследованным от собственных родителей.
Образовательная каторга
Питер Грей в своей книге «Свобода обучения»(Free to learn: Why unleashing the instinct to play will make our children happier, more self-reliant, and better students for life) отстаивает простую мысль: любое место, где человека лишают свободы, держат против его воли, является тюрьмой. И школа – как раз такое место. Детям не оставляют выбора: они обязаны посещать школу, хотят они того или нет, в любом настроении и независимо от их собственного желания. Поэтому все школьники так радуются болезням и (вспомните собственное детство золотое) настойчиво лижут сосульки, едят снег, ходят нараспашку и высовывают свежевымытые головы в открытую форточку в надежде подхватить спасительный вирус, избавляющий от учебной каторги.
Конечно, между школой и местами заключения есть разница, признает психолог: тюрьма – это наказание за преступления, а к школе «приговорены» все дети, достигшие определенного возраста. С другой стороны, в тюрьме, по сравнению со школой, все-таки больше свободы: не требуется проводить все свое время за точным исполнением того, что от тебя ежеминутно требуют надзиратели. Хотя за неисполнение приказов наказывают и школьников, и заключенных.
«Тот факт, что школа — это тюрьма, остается секретом полишинеля как раз для того, чтобы не задевать чувств учителей, иначе окажется, что масса приличных людей с вполне благими намерениями прикладывает руку к лишению наших детей свободы. Осознать этот факт было бы не слишком приятно», – говорит Питер Грей в интервью польскому изданию Uwazam Rze.
Дневник несчастья
По словам П. Грея, когда несколько лет назад психологи Джереми Хантер и Михай Чиксенмихайи проводили в 33 американских школах исследование, они получили вполне предсказуемые и неприятные результаты. Каждому из участвовавших в эксперименте детей был выдан дневник, в котором в определенное время они должны были фиксировать свое настроение. Выяснилось, что наиболее несчастными дети были во время нахождения в школе, причем резкий спад настроения отмечался уже в воскресенье вечером, накануне новой учебной недели.
Образование в том виде, в котором оно существует, доводит учеников не только до депрессий, но и до самоубийств, обеспокоен Питер Грей. Он приводит следующую статистику: «За последние годы в США резко возросло количество часов, которые школьники проводят в школе. За тот же период резко увеличился процент детей с психическими проблемами. Например, в 1948 году лишь 4,1% подростков 14-16 лет соглашались при опросе с утверждением «Мне кажется, я сойду с ума», а в 1989 — уже 23,4%, то есть – почти каждый четвертый! С 1950 года количество самоубийств среди подростков выросло в четыре раза».
При этом, отмечает психолог, за тот же период количество самоубийств среди людей 25-40 лет увеличилось ненамного, а в возрастной группе старше 40 даже снизилось.
Во всем виновато провоцирующее депрессию и нервные расстройства отсутствие контроля над собственной жизнью, уверен Грей. Дети вынуждены целыми днями выполнять инструкции учителей, а по вечерам дома делать заданные на завтра уроки. Не справившихся с заданиями учеников ждет наказание, дурные оценки, учительский и родительский гнев, часто и публичный выговор перед всем классом, и насмешки более успешных учеников. Вполне достаточно и для невроза, и – в особо тяжелых случаях – для суицида.
Взрослому человеку было бы тяжело все время (или время от времени) находиться в положении неумехи, глупца, бездаря, терять свою репутацию, получая публичные разносы от начальства, например, – т.е. ощущать себя неудачником или преступником, несущим наказание. Но в случае с детьми мы все это позволяем, не задумываясь, и считаем оправданным.
Контроль, оценки и свобода получать знания
Грей поднимает проблему школьного образования как системы не столько обучения, сколько идеологической обработки и воспитания лояльности к властям – по мнению психолога, именно эту задачу школьное образование в мире выполняет в первую очередь. «В начале XIX века три четверти жителей США, включая рабов, умели читать и писать. В развитых странах Европы процент был примерно такой же. Количество грамотных было больше, чем количество рабочих мест, где требовалось такое умение, – напоминает Грей. – Так что внедрение государственного образования исходило не из намерения искоренить неграмотность, а из стремления получить контроль над тем, что люди читают, как они мыслят и как они себя ведут».
Оценки и поощрения только ухудшают положение: согласно проведенному в Мичиганском университете еще в 70-е годы эксперименту, в ситуации, когда одной группе дошкольников предложили просто порисовать разноцветными фломастерами, а другой группе за рисунок пообещали награду, рисунки тех детей, кто старался за «пряник», оказались гораздо хуже. Кроме того, в среднем эти дети потратили на рисование на 50% меньше времени, чем те, кому никаких наград не было обещано. Подобные эксперименты проводились впоследствии неоднократно, с людьми разного возраста, но результат всегда был одинаков: поощрения не только не помогают, но, наоборот, вредят обучению.
Дети рождаются с инстинктивной потребностью учиться тому, что поможет им нормально функционировать в мире, они хотят познавать, развлекаться, заводить знакомства, исследовать что-то новое – врожденное стремление человека к знаниям и любопытство невозможно утолить. В конце 60-х один из преподавателей Колумбийского университета Даниэль Гринберг создал школу, в которой самим детям было предоставлено право выбирать, чем им хочется заниматься: им предоставляется возможность музицировать, рисовать, играть в футбол, рыбачить и изучать химию, физику, математику и другие науки. Никаких оценок и проверки тестами не предусмотрено.
При этом, по словам Грея, который опирается в том числе на опыт воспитания собственного ребенка, окончившего эту школу, не стоит опасаться, что самостоятельно расставляющие свои приоритеты школьники окажутся во взрослой жизни неуспешными. Sudbury Valley School уже больше 40 лет, и 75% ее выпускников успешно поступили в высшие учебные заведения. По данным опроса, 71% выпускников Sudbury Valley не почувствовали никаких негативных последствий от своего «свободного» обучения, а если кому-то из них не хватало каких-то знаний, они без проблем самостоятельно закрыли пробелы.
«Самое важная и характерная почти для всех выпускников школы черта: они все легко находят работу, а потом занимаются ею с огромным удовольствием», – отмечает Питер Грей.
Школ, работающих по такой системе, в Штатах 22, в Европе – не меньше 14 подобных учебных заведений.
Кроме того, Америку захватывает новое движение – анскулинг: растет процент детей, находящихся на домашнем обучении, – в США их на данный момент два миллиона. За последние 12 лет их количество увеличилось почти вдвое, это 4% всех американских детей. Причем 10% из них, обучаясь дома, сами принимают решение, что им учить и чем заниматься.
Пережиток прошлого
По мнению Питера Грея, через полвека нынешние традиционные школы будут считаться дикостью и варварством, ведь они делают детей несчастными, угнетают их и испытывают на психологическую прочность постоянным давлением. У Грея есть аргумент в пользу большей свободы: чем дальше, тем меньше становится рабочих мест, на которых требуется беспрекословное выполнение приказов, которому учат в обычной школе, – и речь, как правило, идет о низкооплачиваемой и малоквалифицированной работе.
Таким образом, сегодня традиционная школа не дает своим выпускникам никаких гарантий будущей востребованности, работы, денег и устройства в жизни. А если вспомнить вопиющий случай с женой футболиста Жиркова, тоже ведь получившей когда-то аттестат, в котором явно были не сплошь двойки и тройки, – то и гарантии каких-либо знаний не предполагается.
Так что, если родители хотят, чтобы их дети были счастливы и могли реализовать себя в новом мире, стоит дать им больше свободы. Или, как минимум, перестать «прессовать» их из-за недостаточных успехов в учебе и не слишком высоких оценок, или требовать все новых и новых достижений. Отличник, доведенный до отделения неврозов, или двоечник-самоубийца – к сожалению, все более частые случаи в нашей жизни.
В конце концов, если уж говорить о многих великих и знаменитых, нередко они категорически не принимали и не любили школу, конфликтовали с учителями и классом, бросали учебу или их выгоняли. И прежде чем включаться в работу репрессивной машины «семья и школа», стоит вспомнить хотя бы Уинстона Черчилля, Марка Твена, Альберта Эйнштейна или Томаса Эдисона. А также всех «гениальных троечников» (есть и такое неофициальное понятие в педагогике), которые двинули науку и культуру вперед намного мощнее и дальше, чем большинство отличников.
У нас нет либеральной Sudbury Valley School, но у нас есть мы сами, и в нашей власти хотя бы немного уменьшить психологический пресс, давящий на детские плечи. Для начала просто поумерив свои требования.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Школа — это тюрьма
Интервью с американским психологом, профессором Бостонского колледжа Питером Греем (Peter Grey). В марте 2013 года вышла его новая книга под названием «Свобода обучения» («Free to learn: Why unleashing the instinct to play will make our children happier, more self-reliant, and better students for life»).
Uważam Rze: В своей новой книге вы пишите, что школа — эта тюрьма. Довольно смелое утверждение. Вы можете его обосновать?
Питер Грей: Тюрьма — это любое место, где людей лишают свободы и держат помимо их воли «под замком». У школьников нет выбора: они обязаны ходить в школу, даже если им хочется делать нечто совершенно другое. Более того, в большинстве стран они обязаны туда ходить, даже если их родители полагают, что им следует заниматься чем-то другим.
— Вы на самом деле не видите разницы между школой и тюрьмой?
— И в тюрьме, и в школе наказывают за неисполнение приказов. Различия, разумеется, есть. Например, заключенные проводят гораздо меньше времени за точным исполнением того, что им приказано. Помимо этого, тюрьма служит карой, а к школе «приговаривается» каждый ребенок, единственный критерий здесь — это возраст.
— Из ваших слов следует, что учителя — это аналог тюремных надзирателей. Называть учителей «вертухаями» — это не слишком?
— Тот факт, что школа — это тюрьма, остается секретом полишинеля как раз для того, чтобы не задевать чувств учителей, иначе окажется, что масса приличных людей с вполне благими намерениями прикладывает руку к лишению наших детей свободы. Осознать этот факт было бы не слишком приятно.
— А, может быть, школьное ограничение свободы идет детям на пользу?
— Несколько лет назад психологи Михай Чиксентмихайи (Mihály Csíkszentmihályi) и Джереми Хантер (Jeremy Hunter) провели исследование с участием 800 школьников из 33 американских школ. Ученые раздали им специальные часы, по сигналу которых детям нужно было заполнить дневник, описав в нем свое настроение. Оказалось, что наименее счастливыми они были в школе. Любопытно, что резкое снижение настроения происходило уже в воскресенье вечером, когда выходные заканчивались, и приближался момент возвращения в школу.
— Вы хотите сказать, что образование доводит учеников до депрессии?
— Откуда вы знаете, что это не случайное совпадение?
— За тот же самый период процент самоубийств в возрастной группе 25-40 лет вырос лишь незначительно, а среди людей старше 40 даже снизился. Депрессии и нервные расстройства чаще всего появляются у людей, которые ощущают, что не могут контролировать свою собственную жизнь. А как ее контролировать, если сначала ты целый день в школе выполняешь инструкции учителей, а потом делаешь дома заданные им домашние задания?
— Может быть, нам следует реформировать систему образования?
— Проблема с системой школьного образования заключается в том, что его задачей всегда было не обучение, а идеологическая обработка и воспитание лояльности властям. Политики пришли к выводу, что государство должно заняться обучением подданных, когда в конце XVIII века в Пруссии граждане начали угрожать существовавшей там феодальной системе: крестьяне бунтовали против своих хозяев, разгорались восстания, все громче говорилось о революции. В 1794 году прусский король Фридрих Вильгельм II объявил, что обязательное образование стало необходимым элементом безопасности государства наравне с воинской повинностью.
— Вы хотите сказать, что государственное образование появилось не для того, чтобы учить тех, кто не мог себе этого позволить сам?
— В начале XIX века три четверти жителей США, включая рабов, умели читать и писать. В развитых странах Европы процент был примерно такой же. Количество грамотных было больше, чем количество рабочих мест, где требовалось такое умение. Так что внедрение государственного образования исходило не из намерения искоренить неграмотность, а из стремления получить контроль над тем, что люди читают, как они мыслят и как они себя ведут.
Читайте также: Прозвенел звонок для «4+4+4»
— Вы говорите о событиях прошлого. Неужели в наше время мы не можем использовать государственное образование так, чтобы оно шло ученикам на пользу?
— Дело в том, что в данной модели образование равняется знаниям, которые взрослые «впихивают» в головы детям. Но такой способ обучения неэффективен. Психолог Лора Шульц (Laura Schulz) провела такой эксперимент: она дала группе детей четырех-пяти лет поиграть с игрушками, в которых при нажатии разных кнопок зажигались лампочки или звучали звуки. Другой группе детей учитель предварительно объяснил, как работает игрушка, и что происходит при нажатии определенных кнопок. Оказалось, что в первой группе дети играли гораздо дольше, чем во второй: те решили, что учитель рассказал им все, что они могут узнать. Нет оснований думать, что в школе не возникает того же эффекта.
— Можно ли мотивировать школьников к обучению оценками или какими-то другими поощрениями?
— В начале 70-х в Мичиганском университете провели эксперимент на дошкольниках, которые очень любили рисовать фломастерами. Их разделили на две небольшие группы: одну попросили нарисовать рисунок, но ничего не предлагали взамен, а второй обещали награду в виде красивого диплома. Рисунки тех, кому предложили «пряник» были гораздо хуже, вдобавок дети провели за рисованием на 50 процентов меньше времени, чем их сверстники из первой группы. Подобные эксперименты проводились на людях разного возраста, и результат был всегда один и тот же: поощрение не только не помогает, но даже вредит процессу обучения.
— Раз государственное образование вредно, что можно предложить взамен?
— На протяжении практически всей мировой истории обучение детей находилось в их собственных руках. Дети рождаются с инстинктивной потребностью в еде и питье, таким же естественным можно назвать их желание учиться тому, что им нужно для нормального функционирования в окружающем мире. Нами руководит врожденное любопытство, желание развлекаться и завязывать отношения. Стремления здорового человека к знаниям неутолимо.
— Вы намекаете, что детям вообще не нужны учителя?
— Многих выдающихся людей, которые достигли успехов в самых разных областях, связывает одно: они не любили школу. Их выгоняли или они уходили сами, а потом получали знания самостоятельно. Здесь можно, например, привести имена Марка Твена, Томаса Эдисона, Уинстона Черчилля, Альберта Эйнштейна или бизнесмена Ричарда Брансона (Richard Branson).
— Вы говорите об исключительных случаях, а что с обычными детьми, не обладающими амбициями менять мир?
— В 1999 году Сугата Митра, который был тогда руководителем научного отдела одной индийской IT-компании, встроил в стену дома в трущобах Нью-Дели компьютер. Большинство окрестных детей не только не видели в своей жизни компьютера, но даже не умели читать и писать. За несколько дней без какой-либо помощи со стороны взрослых они научились включать музыку, запускать игры и играть в них, рисовать в графической программе, пользоваться интернетом. Митра повторял свой эксперимент много раз — и в городах, и в деревнях, и результат везде был одинаков.
— Но для функционирования в современном мире знакомства с компьютером недостаточно. Как быть с другими умениями?
— В конце 60-х годов Даниэль Гринберг (Daniel Greenberg), молодой преподаватель физики из Колумбийского университета, которого беспокоила апатия учеников обычных школ, создал учебное заведение, в котором именно ученики принимают решение, чем им заниматься. Они могут, например, играть на гитаре, лазить по деревьям, ловить рыбу, играть в баскетбол, а заодно изучать математику, физику или географию. Выбор остается за ними. Им не ставят оценок и не проверяют тестами.
— Это единственное в своем роде заведение?
— Нет, школа называется Sudbury Valley School и существует уже более 40 лет. В США по такой системе работает 22 школы, в других странах — как минимум 14. Кроме того, в США значительно растет процент детей, находящихся на домашнем обучении. За последние 12 лет их число выросло почти вдвое: до двух миллионов. Это 4% всех детей школьного возраста. Примерно 10% детей, которые учатся дома, свободно выбирают себе то, чем они хотят заниматься. Это движение уже получило свое название — «анскулинг».
— Как понять, смогут ли дети, которые сами решают, чему им учиться, преуспеть во взрослой жизни?
— У меня самого были такие опасения, потому что мой сын ходил в школу Sudbury Valley. Поэтому я провел среди выпускников опрос, результаты которого опубликовали потом в журнале American Journal of Education. Выяснилось, что 75% выпускников школы поступили в вузы. 71% заявил, что они не ощутили никаких негативных последствий того, что они не учились в традиционных школах, а те, у кого в знаниях были какие-то пробелы, спокойно самостоятельно их наверстали. Самое важная и характерная почти для всех выпускников школы черта: они все легко находят работу, а потом занимаются ею с огромным удовольствием.
— Вы считаете возможным, чтобы все школы стали такими, как Sudbury Valley?
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Школа – камера хранения детей или тюрьма? 4 мифа о школе
Зачем учиться в школе? Социализация, знания, учителя: что происходит на самом деле
Ольга Юрковская психолог, консультант по управлению бизнесом со степенью МВА, мама троих детей
Для чего нужна школа? Основная задача — получение ребенком знаний — вовсю критикуется родителями в конференции на 7е, а по поводу социализации детей и подготовки к будущей жизни есть что сказать Ольге Юрковской — стороннику семейного обучения, автору книги «Образование для жизни».
Миф первый: школа дает ребенку знания
Городские дети идут в школу, уже умея читать, писать и считать. Все остальные знания, приобретаемые здесь, во взрослой жизни не востребованы.
Школьная программа состоит из бессистемного набора фактов для заучивания. Зачем их помнить? На любые вопросы намного лучше ответит Яндекс. Те, кто выберет соответствующую специализацию, будут изучать физику или химию заново. Остальные после окончания школы с трудом смогут вспомнить, что им так настойчиво вдалбливали все эти тоскливые годы.
Если в институте любой предмет дают крупными блоками за семестр или год, то в школе программа растягивается на тысячу часов в течение пяти-десяти лет. Все это время дети вынуждены неподвижно сидеть и что-то слушать. Такая дисциплина на практике не дает ничего, кроме сколиоза.
Общепринятый опыт найма репетиторов для подготовки к ЕГЭ и поступлению в вуз показывает, что уроки не позволяют ученику освоить предмет в достаточном для этого объеме. Как правило, ста часов занятий с репетитором хватает, чтобы ребенок оказался в числе лучших в классе. А я думаю, что репетиторы (или компьютерные программы, интересные учебники с живым текстом, занятия в специализированных кружках и на курсах) нужны с самого начала средней школы, уже в 5–7-х классах. Вместо унылой зубрежки.
Миф второй: школа готовит к жизни в обществе
Давайте зададимся вопросом: что можно считать успехом в обществе? Кого мы считаем успешными людьми?
Как правило, состоявшихся профессионалов, специалистов, хорошо зарабатывающих своим ремеслом. Уважаемых людей, делающих свою работу очень качественно и получающих за нее достойные деньги. В любой сфере.
К успешным людям можно отнести предпринимателей, собственников бизнеса, топ-менеджеров, крупных государственных чиновников, видных общественных деятелей. Даже популярных спортсменов, артистов и писателей.
Что отличает всех этих людей? В первую очередь, это умение добиваться своих целей и действовать в правильном направлении. Помимо этого:
А еще искренняя увлеченность своим делом. И не только своим: интерес к жизни и познавательная активность у них так же высока, как у дошкольников. При этом они умеют отказаться от ненужного.
У людей, успешных в своей области, отлично развиты коммуникативные навыки:
Они быстро и качественно работают с информацией. Умеют при необходимости найти хороших учителей и быстро освоить важный для их развития и карьеры навык. Успешные люди мыслят системно.
Дает ли школа необходимые для успешной жизни качества?
Увлеченность. Скорее, наоборот. Очевидно, что в школе ни о какой искренней увлеченности речь не идет. Даже если ученику удается увлечься несколькими предметами, большая часть программы для него будет рутинной обязаловкой.
Достижение результата никого не интересует: прозвенел звонок — и ребенок обязан бросить то, что не доделал, и идти на следующий урок. Таким образом, одиннадцать лет ребенка учат, что результат не нужен и не важен. Любое начатое дело должно быть брошено на полпути по звонку с урока.
Скорость мышления. Какая может быть скорость при ориентации на середнячков или слабых учеников? При обучении устаревшими, неэффективными методами? При полной интеллектуальной зависимости от учителя, когда разрешается только повторение ранее озвученных фактов и точек зрения?
Ученику с высокой скоростью мышления на уроках просто скучно. В лучшем случае учитель не будет отвлекать его от книжки, спрятанной под партой.
Сила воли. Активность. Система приложит все усилия, чтобы сделать ребенка послушным. «Будь как все. Не высовывайся», — разве это та жизненная мудрость, которая нужна взрослому для успеха в обществе?
Качественная работа с информацией — еще одно слабое место школы: большинство учеников не понимают прочитанный текст, не могут проанализировать и сформулировать его основную мысль. Вместо полезного навыка отсекать ненужное и фокусироваться на важном школьник приобретает другой, сомнительный: ему каждый день требуется умение терпеть скучное и заниматься бесполезным.
Миф третий: в школе работают профессионалы — они и должны учить детей
Преобладание в школе хороших преподавателей — увы, только мечта. Большинство городских родителей лучше образованы и социализированы, чем сами учителя.
Сами посудите, будущие преподаватели в наше время проходят так называемый двойной отрицательный отбор. Во-первых, в педагогические институты часто поступают те, кто не смог набрать баллы в более престижный вуз. Во-вторых, только самые малоинициативные из выпускников остаются работать в школе, остальные находят более высокооплачиваемую и престижную работу.
Люди, пришедшие в профессию по личным убеждениям, из любви к детям, — приятное, но очень-очень редкое исключение. Спрашивается, почему же именно среднестатистический учитель, которому неинтересно то, чем он занимается, должен стать для ребенка примером для подражания?
Возможно, тридцать-сорок лет назад в отдельных школах был звездный состав педагогов, однако такое положение вещей не имеет отношения к современной ситуации. Мы выросли в другое время, с другими учителями — уважаемыми в обществе людьми. Сейчас все по-другому.
Для меня единичные примеры прекрасных людей среди педагогов прошлого нисколько не являются аргументом для того, чтобы я отдала своих детей в современную систему школьного образования. Не секрет, что учителям приходится жертвовать педагогическими ценностями, чтобы угодить администрации. Иногда они отказываются от своих убеждений, чтобы поддерживать существующую систему. Да, педагоги жалуются коллегам в учительской и возмущаются в соцсетях, но продолжают послушно исполнять все, что требуется.
Да, повторюсь, бывают исключения. Единичные. Но сколько исключений из десятков педагогов будут учить именно вашего ребенка, особенно в 5–11 классах?
Миф четвертый: школа нужна для социализации
Если говорить совсем просто, социализация — это умение общаться, жить среди других людей. Конечно, такое умение необходимо любому человеку.
Не знаю, как вы, но лично я живу не в таком мире, где все люди одного возраста. Где у них нет общих интересов. Где я вынуждена подчиняться человеку, который не владеет важными для меня знаниями и навыками.
У взрослых людей есть выбор, чем заниматься (можно поменять работу, начальника, хобби и место жительства), с кем общаться, что считать результатом, чем интересоваться.
Иногда приходится слышать и читать такое: «Нормальные, здоровые дети должны учиться в школе, где, кроме знаний, они приобретут еще и опыт социального общения. Где им учиться общаться с другими людьми, если не в школе?».
Давайте возьмем в руки калькулятор и посчитаем. В году у нас триста шестьдесят пять дней. Минус девяносто два дня — летние каникулы, минус две недели — весенние и осенние (14 дней), минус еще две недели — зимние (14 дней), минус субботы и воскресенья (70 выходных дней), и минус те дни, что ребенок пропускает по болезни (около 15 дней), особенно в младшей школе.
365 — 92 — 28 — 70 — 15 = 160 (дней в школе)
Получается, что ребенок — даже тот, кто изо всех сил ходит в школу, — физически посещает ее меньше половины дней в году.
Следующий момент: в сутках двадцать четыре часа. В начальной школе пять уроков, а то и четыре, это четыре-пять часов, в старшей — шесть, где-то — семь. В среднем 5–6 часов.
Умножим количество дней в школе на количество часов в день.
160×5 = 800 (часов в год в школе)
Итого, 10% от общего времени жизни ребенка в год: 800 часов из 8760, учитывая время на сон.
И тогда, внимание, вопрос: а чем занимаются дети, которые социализируются в школе, 90% оставшегося времени? Это что же, наступило второе июня — и все, погибла вся социализация вплоть до первого сентября? Ребенок ни с кем не общается, не получает опыта решения проблем? Он что, замирает или впадает в спячку?
В действительности социализация происходит не только и не столько в школе. Ребенок найдет себе друзей везде: в кружках по интересам, спортивных секциях, дворовых компаниях, детских лагерях на каникулах, среди детей знакомых и т.д. А в многодетной семье, с бесконечными соревнованиями между братьями и сестрами, нехватка социализации, можно сказать, остается недостижимой мечтой.
Все прекрасно помнят по своему опыту, что время летних каникул для нашей социализации давало гораздо больше, чем весь перегруженный учебой год. Знаю многих людей, которые до сих пор дружат с теми, с кем вместе занимались спортом, а друзей среди одноклассников у них никогда не было. Знаю детей военных, которые по три школы в год меняли вместе с городами, — сейчас это успешные люди с прекрасными семьями.
В школе у ребенка для общения со сверстниками есть только перемены. Четыре раза по десять-пятнадцать минут в общем гаме и под надзором взрослых, которые ежеминутно одергивают: «не бегай», «не кричи». И ради такой социализации дети убивают от пяти и больше часов ежедневно. Неужели оно того стоит?
Иногда спрашивают: по каким критериям я могу определить, что мой ребенок социализирован?
Относительно своих детей я это определяю так: в любой компании (даже детей старшего возраста) к моим дочерям прислушиваются, с ними хотят дружить. Им комфортно общаться с детьми любого возраста. Они творчески умеют подстраиваться под разные ожидания людей, они интересны окружающим, к ним тянутся.
Соответственно, мышление у меня направлено на то, как организовать детям эту самую социализацию, не нанеся непоправимого вреда всеми «прелестями» школы.
Давайте просто примем как данность: в современном мире воспитание, обучение и социализация ребенка — это ответственность родителей, а не педагогов. А мы отдаем свое чадо в школу для того, чтобы избавить себя от хлопот. Улучшаем свою жизнь сейчас за счет его будущей карьеры и счастья.
Современная школа — не более чем «камера хранения» для детей. Последствия очевидны.