что то нравитесь вы мне больно хорошо молчите как понять

20 цитат Бориса Акунина, которые дают пищу для размышлений

Борис Акунин (Георгий Шалвович Чхартишвили) — известный писатель, который покоряет читателей с первых страниц своих книг. Поражает разнообразие жанров его произведений: это и детективные истории, и романы с элементами фантастики и историческими реалиями. Но все книги объединяет одно: люди не могут оставаться равнодушными к глубокому содержанию, бьющему точно в цель.

— В экзистенции обрисовалась тенденция к ухудшению жизненных кондиций, или, попросту сказать, дела были хреновей некуда.

— Народу много, а людей — нет.

— Что-то нравитесь вы мне: больно хорошо молчите.

— Из всех наслаждений, отпущенных человеку, самое изысканное — шевелить мозгами.

— Еще не родилась та женщина, у которой гордость была бы выше любопытства.

— Даже если летишь в пропасть, не зажмуривайся от страха, а гляди в оба — вдруг удастся за что-нибудь ухватиться.

— На свете должен быть кто-то, кому от тебя нужно лишь одно: чтобы ты был жив и чтобы у тебя все было хорошо.

— Все зависит от сорта твоего вина. Если оно дешевое — от возраста скиснет. Если благородное — станет только лучше. Отсюда вывод: чем человек делается старше, тем качественнее он обязан становиться.

— С тем, кто унес частицу твоего сердца, не расстанешься до конца жизни, а, возможно, и дольше того.

— Если в душе недовольство, определи фактор, нарушивший гармонию, и устрани его.

— Крепче всего спят не те, у кого чистая совесть, а те, у кого ее отродясь не бывало.

— Одно из самых больших удовольствий — чувство тайного превосходства над тем, кто считает тебя выше себя.

— Вроде бы коротко и ясно. Коротко-то коротко, да ни хрена не ясно.

— Нужно уметь правильно формулировать вопрос. Это половина дела. А вторая половина — умение услышать ответ.

— Сильнее всех тот, кого не видно и не слышно, но кто видит и слышит всех.

— Умный человек не пытается найти разгадку тому, что разгадки в принципе не имеет. Умный человек просто берет чудо и придумывает, как использовать сей феномен для пользы дела.

— Спать не могу, есть не могу. Пить, правда, могу.

— Лучше сказать глупость, чем упустить важное.

— Таланты, заложенные в женскую натуру, часто бывают такого свойства, что мораль современного общества не готова их должным образом воспринимать.

— Преодоление трудностей — одно из наслаждений жизни.

Источник

Что то нравитесь вы мне больно хорошо молчите как понять

Что-то нравитесь вы мне, больно хорошо молчите.

Борис Акунин «Азазель»

Надоели мне эти рожи. Народу много, а людей — нет.

Борис Акунин «Азазель»

Мне больно смотреть на великолепных женщин, обременяющих себя дерьмовыми отношениями.

Берендт Г., Туччилло Л. «Вы просто ему не нравитесь»

Мне больно смотреть на великолепных женщин, обременяющих себя дерьмовыми отношениями.

Грег Берендт, Лиз Туччилло «Вы просто ему не нравитесь»

Когда я полюблю тебя, входи ко мне без стука, но все-таки сперва, подумай хорошо, затем, что если вдруг, придя однажды, ты больше не придешь ко мне ни разу, мне будет больно.

Джонатан Кэрролл «Свадьба палочек»

Я о многом хотела поговорить. Но знала, что ему будет больно. Поэтому я зарыла это в себе — пусть мне будет больно.

Джонатан Сафран Фоер

Пусть говорят что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают они меня, чтобы быть в курсе, что действительно делает мне больно.

Пусть говорят что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают они меня, чтобы быть в курсе, что действительно делает мне больно.

Я о многом хотела поговорить. Но знала, что ему будет больно. Поэтому я зарыла это в себе — пусть мне будет больно.

Джонатан Сафран Фоер » Жутко громко & запредельно близко»

Научитесь не замечать людей, которым вы не нравитесь. Потому, что люди, которым вы не нравитесь бывают двух типов: это либо глупцы, либо завистники. Глупцы через год вас полюбят, а завистники сдохнут так и не узнав секрет вашего превосходства над ними.

— Самое обидное то, что мне с ней хорошо.
— А ей с тобой?
— А когда ей хорошо, она не со мной.

Элджернон Флауэрс «Монолог в четырех стенах»

Все будет так, как должно быть. А хорошо или плохо, мы поймем после. Больно — это не всегда плохо, а приятно — это не всегда хорошо.

Все будет так, как должно быть. А хорошо или плохо, мы поймем после. Больно — это не всегда плохо, а приятно — это не всегда хорошо.

Люди, которых я люблю, — они каким-то образом живут во мне, и мне хорошо с ними. И мне по дурости представляется, что и я в них тоже как-то живу.

Макс Фрай, Линор Горалик «Книга Одиночеств»

Если я терплю это не означает,что мне не больно.

Если я терплю это не означает,что мне не больно.

Я не хочу делать тебе больно, а чем больше я лезу к тебе, тем тебе больнее. И не хочу, чтобы ты делал мне больно, а чем больше ты меня отталкиваешь, тем больнее мне.

Я не хочу делать тебе больно, а чем больше я лезу к тебе, тем тебе больнее. И не хочу, чтобы ты делал мне больно, а чем больше ты меня отталкиваешь, тем больнее мне.

Мне так сильно будет его не хватать, что хочется сделать ему больно.

Источник

Что то нравитесь вы мне больно хорошо молчите как понять

ЦИТАТА

Похожие:

Что-то нравитесь вы мне, больно хорошо молчите.

Борис Акунин «Азазель»

Мне больно смотреть на великолепных женщин, обременяющих себя дерьмовыми отношениями.

Берендт Г., Туччилло Л. «Вы просто ему не нравитесь»

Надоели мне эти рожи. Народу много, а людей — нет.

Борис Акунин «Азазель»

Мне больно смотреть на великолепных женщин, обременяющих себя дерьмовыми отношениями.

Грег Берендт, Лиз Туччилло «Вы просто ему не нравитесь»

На свете должен быть кто-то, кому от тебя нужно лишь одно: чтобы ты был жив и чтобы у тебя все было хорошо.

Когда я полюблю тебя, входи ко мне без стука, но все-таки сперва, подумай хорошо, затем, что если вдруг, придя однажды, ты больше не придешь ко мне ни разу, мне будет больно.

Джонатан Кэрролл «Свадьба палочек»

На свете должен быть кто-то, кому от тебя нужно лишь одно: чтобы ты был жив и чтобы у тебя все было хорошо.

Борис Акунин «Огненный перст»

Невозможно смириться с тем, что ты не нужна мужчине, который нужен тебе.

Невозможно смириться с тем, что ты не нужна мужчине, который нужен тебе.

Что за времена настали. Эпоха немногословных решительных женщин и говорливых рефлексирующих мужчин.

Своя прелесть есть и в несовершенствах.

В минуту уныния человека нельзя оставлять одного.

В минуту уныния человека нельзя оставлять одного.

Я очень многим жертвовал, не прося ничего взамен.

Источник

Что то нравитесь вы мне больно хорошо молчите как понять

Что-то нравитесь вы мне, больно хорошо молчите.

Борис Акунин «Азазель»

Надоели мне эти рожи. Народу много, а людей — нет.

Борис Акунин «Азазель»

Мне больно смотреть на великолепных женщин, обременяющих себя дерьмовыми отношениями.

Берендт Г., Туччилло Л. «Вы просто ему не нравитесь»

Мне больно смотреть на великолепных женщин, обременяющих себя дерьмовыми отношениями.

Грег Берендт, Лиз Туччилло «Вы просто ему не нравитесь»

Когда я полюблю тебя, входи ко мне без стука, но все-таки сперва, подумай хорошо, затем, что если вдруг, придя однажды, ты больше не придешь ко мне ни разу, мне будет больно.

Джонатан Кэрролл «Свадьба палочек»

Я о многом хотела поговорить. Но знала, что ему будет больно. Поэтому я зарыла это в себе — пусть мне будет больно.

Джонатан Сафран Фоер

Пусть говорят что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают они меня, чтобы быть в курсе, что действительно делает мне больно.

Пусть говорят что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают они меня, чтобы быть в курсе, что действительно делает мне больно.

Я о многом хотела поговорить. Но знала, что ему будет больно. Поэтому я зарыла это в себе — пусть мне будет больно.

Джонатан Сафран Фоер » Жутко громко & запредельно близко»

Научитесь не замечать людей, которым вы не нравитесь. Потому, что люди, которым вы не нравитесь бывают двух типов: это либо глупцы, либо завистники. Глупцы через год вас полюбят, а завистники сдохнут так и не узнав секрет вашего превосходства над ними.

— Самое обидное то, что мне с ней хорошо.
— А ей с тобой?
— А когда ей хорошо, она не со мной.

Элджернон Флауэрс «Монолог в четырех стенах»

Все будет так, как должно быть. А хорошо или плохо, мы поймем после. Больно — это не всегда плохо, а приятно — это не всегда хорошо.

Все будет так, как должно быть. А хорошо или плохо, мы поймем после. Больно — это не всегда плохо, а приятно — это не всегда хорошо.

Люди, которых я люблю, — они каким-то образом живут во мне, и мне хорошо с ними. И мне по дурости представляется, что и я в них тоже как-то живу.

Макс Фрай, Линор Горалик «Книга Одиночеств»

Если я терплю это не означает,что мне не больно.

Если я терплю это не означает,что мне не больно.

Я не хочу делать тебе больно, а чем больше я лезу к тебе, тем тебе больнее. И не хочу, чтобы ты делал мне больно, а чем больше ты меня отталкиваешь, тем больнее мне.

Я не хочу делать тебе больно, а чем больше я лезу к тебе, тем тебе больнее. И не хочу, чтобы ты делал мне больно, а чем больше ты меня отталкиваешь, тем больнее мне.

Мне так сильно будет его не хватать, что хочется сделать ему больно.

Источник

Что то нравитесь вы мне больно хорошо молчите как понять

— Пройдемся до Сретенки, — сказал он. — Там я посажу вас на извозчика. Далеко ли вам до дому?

— До дому? — в неровном свете керосинового фонаря бледное лицо студента казалось маской. — Нет, домой ни за что! Поедемте куда-нибудь, а? Поговорить хочется. Вы же видели. что они со мной делают. Как вас зовут? Помню, Фандорин, смешная фамилия. А я Ахтырцев. Николай Ахтырцев.

Эраст Петрович слегка поклонился, решая сложную моральную проблему: порядочно ли будет воспользоваться ослабленным состоянием Ахтырцева, чтобы выведать у него необходимые сведения, благо «зутулый», кажется, и сам не прочь пооткровенничать.

Решил, что ничего, можно. Уж очень сыскной азарт разбирал.

— Тут «Крым» близко, — сообразил Ахтырцев. — и ехать не надо, пешком дойдем. Вертеп, конечно, но вина приличные. Пойдемте, а? Я вас приглашаю.

Фандорин ломаться не стал, и они медленно (все-таки студента слегка покачивало) побрели по темному переулку туда, где вдали светились огни Сретенки.

Они свернули со Сретенки в другой переулок, невидный собой, но все-таки уже не с керосиновыми, а с газовыми фонарями, и впереди показался трехэтажный дом с ярко освещенными окнами. Должно быть, это и есть «Крым», с замиранием сердца подумал Эраст Петрович, много слышавший про это известное на Москве злачное заведение.

У широкого, с яркими лампами крыльца их никто не встретил. Ахтырцев привычным жестом толкнул высокую узорчатую дверь, она легко подалась, и навстречу дохнуло теплом, кухней и спиртным, накатило гулом голосов и визгом скрипок.

Оставив в гардеробе цилиндры, молодые люди попали в лапы бойкого малого в алой рубахе, который именовал Ахтырцева «сиятельством» и обещал самый лучший, специально сбереженный столик.

Столик оказался у стены и, слава богу, далеко от сцены, где голосил и звенел бубнами цыганский хор.

Эраст Петрович, впервые попавший в настоящий вертеп разврата, крутил головой во все стороны. Публика тут была самая пестрая, но трезвых, кажется, не наблюдалось совсем. Тон задавали купчики и биржевики с напомаженными проборами — известно, у кого нынче деньги-то, но попадались и господа несомненно барского вида, где-то даже блеснул золотом флигель-адъютантский вензель на погоне. Но главный интерес у коллежского регистратора вызвали девицы, подсаживавшиеся к столам по первому же жесту. Декольте у них были такие, что Эраст Петрович покраснел, а юбки — с разрезами, сквозь которые бесстыдно высовывались круглые коленки в ажурных чулках.

— Что, на девок загляделись? — ухмыльнулся Ахтырцев, заказав официанту вина и горячего. — а я после Амалии их и за особ женского пола не держу. Вам сколько лет, Фандорин?

— Двадцать один, — ответил Эраст Петрович, набавив годик.

Эраст Петрович потупил взор.

— А этот Ипполит ей что? — осторожно спросил Фандорин.

— Граф Зуров? Точно не знаю, но есть меж ними что-то особенное. То ли он над ней власть имеет, то ли она над ним. Да он не ревнив, не в нем дело. Такая никому не позволит себя ревновать. Одно слово — царица!

Он замолчал, потому что за соседним столиком шумно загалдела компания подвыпивших коммерсантов — собирались уходить и заспорили, кто будет платить. Официанты в два счета унесли грязную скатерть, застелили новую, и через минуту за освободившимся столом уже сидел сильно подгулявший чиновник с белесыми, почти прозрачными (должно быть, от пьянства) глазами. К гуляке подпорхнула сдобная шатенка, обхватила за плечо и картинно закинула ногу на ногу — Эраст Петрович так и загляделся на туго обтянутую красным фильдеперсом коленку.

А студент, осушив полный бокал рейнского и потыкав вилкой в кровавый бифстек, продолжил:

— Что?! — не поверил своим ушам Фандорин.

— Что слышали, — с гордым видом кивнул Ахтырцев. — я вам все расскажу, только сидите тихо и с вопросами не встревайте.

Студент замолчал, повесив голову. Потом, встряхнувшись, налил бокал до краев и залпом выпил. За соседним столиком заливисто расхохоталась девица в красных чулках — белоглазый что-то нашептывал ей на ухо.

— Но как же завещание? — спросил Эраст Петрович и прикусил язык, ибо про это знать ему вроде бы не полагалось. Но поглощенный воспоминаниями Ахтырцев лишь вяло кивнул:

Ахтырцев передернулся и налил себе еще. Певица, толстая цыганка в золотистой шали, завела низким голосом что-то протяжное, переворачивающее душу.

Метнули в Охотном, возле гостиницы «Лоскутная», и тут уж выпало первому ему. Мне семерка, ему шестерка. Семерка и шестерка — всего очко разницы. Дошли до Гуровского трактира вместе, а там, где Исторический музей строят, разошлись — он в Александровский сад, по аллее двинул, а я по тротуару, за оградой. Последнее, что он мне сказал: «Дураки мы с тобой, Коля. Если сейчас пронесет — пошлю все к черту». Я хотел остановить его, ей-богу хотел, но не остановил. Почему — сам не знаю. Вру, знаю. Мыслишка возникла подлая. Пусть еще разок барабан повертит, а там видно будет. Может, и пошабашим. Только вам, Фандорин, признаюсь. Я сейчас как на духу.

Ахтырцев выпил еще, глаза под пенсне у него были красные и мутные. Фандорин ждал, затаив дыхание, хотя дальнейшие события ему, в общем, были известны. Николай Степанович вынул из кармана сигару и, подрагивая рукой, зажег спичку. Длинная, толстая сигара удивительно не шла к его некрасивому мальчишескому лицу. Отмахнув от глаз облако дыма, Ахтырцев резко поднялся.

— Официант, счет! Не могу здесь больше. Шумно, душно. — он рванул на горле шелковый галстук. — Поедем еще куда-нибудь. Или так пройдемся.

На крыльце они остановились. Переулок был мрачен и пустынен, во всех домах кроме «Крыма» окна погасли. В ближнем фонаре трепетал и мигал газ.

— Или вшо-таки домой? — прокартавил Ахтырцев c зажатой в зубах сигарой. — Тут жа углом лихачи должны быч.

Раскрылась дверь, на крыльцо вышел недавний сосед, белоглазый чиновник в сдвинутой набекрень фуражке. Громко икнув, полез в карман вицмундира, достал сигару.

— Па-азвольте огоньком одолжиться? — спросил он, приблизившись к молодым людям. Фандорину послышался легкий акцент, не то остзейский, не то чухонский.

Ахтырцев похлопал по карману, потом по другому — брякнули спички. Эраст Петрович терпеливо ждал. Неожиданно во внешности белоглазого произошло какое-то непонятное изменение. Он вроде бы стал чуть ниже ростом и слегка завалился набок. В следующий миг в его левой руке как бы само собой выросло широкое короткое лезвие, и чиновник экономным, гуттаперчивым движением ткнул клинок в правый бок Ахтырцеву.

Последующие события произошли очень быстро, в две-три секунды, но Эрасту Петровичу померещилось, что время застыло. Он многое успевал заметить, о многом успевал подумать, только вот двинуться никак не было возможности, будто загипнотизировал его отблеск света на полоске стали.

Сначала Эраст Петрович подумал: это он его в печень, и в памяти откуда ни возьмись выпрыгнуло предложение из гимназического учебника биологии — «Печень — черево в животном теле, отделяющее кровь от желчи». Потом он увидел, как умирает Ахтырцев. Эраст Петрович никогда раньше не видел, как умирают, но почему-то сразу понял, что Ахтырцев именно умер. Глаза у него будто остекленели, губы судорожно вспучились, и из них прорвалась наружу струйка темно-вишневой крови. Очень медленно и даже, как показалось Фандорину, изящно чиновник выдернул лезвие, которое уже не блестело, тихо-тихо обернулся к Эрасту Петровичу, и его лицо оказалось совсем близко: светлые глаза с черными точками зрачков, тонкие бескровные губы. Губы шевельнулись и отчетливо произнесли: «Азазель». И тут растяжение времени закончилось, время сжалось пружиной и, распрямившись, обжигающе ударило Эраста Петровича в правый бок, да так сильно, что он упал навзничь и больно ударился затылком о край крылечного парапета. Что это? Какой еще «азазель»? — подумал Фандорин. Сплю я, что ли? И еще подумал: Это он ножом в «Лорда Байрона» угодил. Китовый ус. Талия в дюйм.

Двери рывком распахнулись, и на крыльцо с хохотом вывалилась шумная компания.

— Ого, господа, да тут цельное Бородино! — весело крикнул нетрезвый купеческий голос. — Ослабели, сердешные! Пить не умеют!

Эраст Петрович приподнялся, держась рукой за горячий и мокрый бок, чтобы посмотреть на белоглазого.

Но, странное дело, никакого белоглазого не было. Ахтырцев лежал, где упал — лицом вниз поперек ступенек; поодаль валялся откатившийся цилиндр, а вот чиновник исчез бесследно, растворился в воздухе. И на всей улице не было видно ни души, только тускло светили фонари.

Вдруг фонари повели себя чудно — завертелись, закружились, и стало сначала очень ярко, а потом совсем темно.

Источник