чужая жена хорошо подмахивает мне
Чужая жена
Как-то раз приехала ко мне мамка, жена то ли простыла, то ли еще чего то, но не смогла. Мамку я конечно ни за что в жизни бы не послал за водкой в магазин, но в этот раз и без меня было кому на сто накрывать. К одному парню приехала жена, чиновница среднего уровня в Киевском городском совете и в тот день как раз справляли день рождения супруга. Чего там только не было!
Знакомая с нашими порядками, она просто дала взятку нашему хозяину и то приказал охранникам помочь женщине, перенести содержимое ее мерседесовского вместительного багажника в комнату свиданий, понятно о каком-то, даже поверхностном досмотре и речи не было.
Мамка уже уснула, устав с дороги, а мне ничего не оставалось как пойти перезнакомиться с соседями на ближайших три дня. Не успел я зайти в кухню как уткнулся в шикарно накрытый стол у которого хлопотали три дамы, разного возраста и разной наружности. Младшая мне сразу приглянулась, маленькая, не то чтобы красивая, но очень милая, девченка, которой только бантиков не хватало. Мужчины в сторонке курили, с благодарностью поглядывая на свои вторые половинки.
-А твоя где?-поздоровавшись спросил один мой знакомец с которым мы как-то сталкивались уже несколько раз на свидании.
-Братан, далеко не уходи, у меня сегодня днюха, так, что сейчас уже садимся за стол.-Отказы не принимаются, ты же не хочешь меня оскорбить?
-Ну че, может давайте выпьем,-предложило чудо и не дождавшись нашего ответа, стало разливать по стаканам.
Мужчина сам подсказал мне вход и по второй я уже сам наливал, друзьям по полной, себе на донышке. После третьего стакана голова обессилено рухнула прямо на стол в кусок ножки курицы которой он пытался закусить.
-Уносим тело, портит картину праздника,-предложил я соседу и мы тут же перенесли мужчину в его комнату.
Теперь сам бог велел разнообразить жизнь этой милой дамы. Да она и сама была не против, просидев большую часть застолья возле пьяного супруга. Людочка прекрасно танцевала, но кроме этого была замечательной, болтливой веселушкой с которой я и не заметил как все разошлись или скорее расползлись по комнатам.
-Так может и мы сменим на обстановку на более спокойную,-предложил я, заметив, что девушка и сама уже плохо держится на ногах.
-А куда? У меня мое бухое мурло развалилось, уже наверно обрыгал там все,-вспомнила вдруг своего мужа девушка, за которого она с дуру в свое время умудрилась выйти замуж назло своему парню который очень долго решался.
Свободной оставалась одна только комнатка завхоза, который на ночь уходил в зону. Замок там ерундовый, мог и ребенок открыть, особенно с генами папы-домушника, секунда и мы уже были в его хозяйстве. Я посмотрел ей в глаза, протянул руку ей за спину и повернул защелку, Люда не отвела взгляд, она была не против. Я нежно притянул ее к себе и впился поцелуем в девичьи, пухленькие губки… Через мгновение мы уже лежали на панцирной кровати, срывая друг с друга одежду. Какое у нее было тело, словно его отмачивали в молоке перед свиданием. Людка реагировала на каждое прикосновение глухим постаныванием и отдавалась так как будто хотела получить удовольствие на последующие годы семейной жизни.
Надо было поскорее расставаться с этой волшебной, сладкой девочкой, а то чего доброго еще муж проснется и начнет искать. Последний раз поцеловав Люду в ее манящие губки, я стал искать свои трусы, а она так и лежала, мечтательно прикрыв глаза, потом вдруг повернулась, схватила меня за шею, притянула к себе и стала неистово целовать. Через минуту, как бы опомнившись, отвернулась и стала и сама торопливо одеваться.
ПРИТЧА. Почему чужая жена слаще.
Спустя некоторое время пришли они к Отцу своему с просьбой:
— Всё есть, но чего-то не хватает. Скучно нам.
Господь тесто им дал и молвил:
— Пусть каждый слепит по своему подобию женщину, кому какая нравится: полная, худая, высокая, маленькая. А я вдохну в них жизнь.
После этого Господь вынес на блюде сахар и сказал:
— Здесь десять кусочков. Пусть каждый возьмёт по одному и даст жене, чтобы жизнь с ней была сладкой.
Все так и сделали.
А потом прогневался Господь:
— Среди вас есть плут, ибо на блюде было одиннадцать кусков сахара. Кто взял два куска?
Все молчали.
Господь забрал у них жён, перемешал их, а потом раздал, кому какая попалась.
С тех пор девять мужчин из десяти думают, что чужая жена слаще. Потому что она съела лишний кусок сахара.
И только один из Адамов знает, что все женщины одинаковы, ибо лишний кусок сахара съел он сам.
Заучить и вместо тоста говорить!)
Отправлено из мобильной версии http://m.pikabu.ru/
Дроны над Мехико в день мёртвых
По моему, подходит для нашего сообщества;))
UPD. К посту есть вопросы #comment_216266694
Разочарование
Совет старого актёра
Встреча
Только бы не он
Один банит за упоминание черных в негативном ключе, у другого кота звали Ниггермен
Так выглядит счастливая европейская семья
Уаз шмуаз
Евгений
Ребенок немного расстроился, не увидев других костюмов, подобных своему, но вдруг он встретил его.
Это событие должны преподавать на уроках истории
Обожаю такие приколы
Смотрю американский сериал «Грязные мокрые деньги». Адвокат вскрывает кейс с цифровым кодом. И находит там супер-секретные документы)))
(Фото с телика, простите)
UPD: из коментов понравилась версия про «Устав Швейных Войск»)))
Раненые в Абхазии туристы обратились к Путину
«Кажется, нашу историю со стрельбой в пансионате пытаются замять»
Минувшим летом широкий резонанс получила история в Абхазии, когда местный житель расстрелял двух российских туристов. Парни получили тяжелые ранения ног. Спустя почти пять месяцев, дело, похоже, пытаются спустить на тормозах.
Пострадавших за это время так ни разу не допросили, материалы уголовного дела они не видели. Следователи Абхазии ссылаются, что с ними должны работать российские правоохранители. Последние отправляют молодых людей разбираться в Абхазию. А на нет и суда нет.
Один из пострадавших, Тимур Салимгариев, рассказал, с чем ему пришлось столкнуться после того, как шумиха утихла.
— С момента инцидента прошло более четырех месяцев. До сих пор нас не ознакомили с материалами дела и не допросили, — рассказывает Тимур Салимгариев. — Мы отправили запросы президенту Путину, в Прокуратуру РФ и Абхазии, председателю СК Бастрыкину, в МИД и посольство Абхазии в России.
— Из прокуратуры Абхазии поучили ответ, что документы по нашему делу, якобы, еще в июле отправили в Россию. Сообщили, что нас должны допросить по месту жительства, то есть в России. Но никто здесь на нас не выходил. Когда мы обратились в прокуратуру РФ, нам заявили, что все вопросы нам придется решать с прокуратурой Абхазии. Получается, замкнутый круг.
— Вы сами пробовали звонить лично следователям, которые занимаются делом?
— Я звонил следователям в Абхазии. Вернее, мы переписывались по Ватсапу, по телефону они почему-то не разговаривают. Для начала просили вернуть наши вещи. Нам пояснили, что отдадут только после того, как осудят обвиняемого. Затем мы поинтересовались, почему же нас не допрашивают. И услышали: мы не имеем права вас допрашивать, потому что вы находитесь на территории РФ, вот пусть там вас и допрашивают. А здесь мы тоже оказались никому не нужны, потому что инцидент произошел на территории другой республики. Я сам в шоке от ситуации.
— Сразу после происшествия к вам в больницу не приходили следователи из Абхазии?
— Когда я лежал в больнице Сочи, ко мне пришел какой-то следователь. Сказал, что ему нужно провести стандартный опрос по факту поступления нас в госпиталь с огнестрельными ранениями. Наши показания к материалам дела не приобщались. Считайте, формальная отписка была.
— Что известно о судьбе обвиняемого, он вообще еще в СИЗО?
— Понятия не имею. Мне два человека написали, что его видели, якобы, на территории Грузии. Я тут же отправили запрос по этому поводу в прокуратуру Абхазии. На Ватсап пришло сообщение от сотрудников ведомства, что обвиняемый в СИЗО. А они ждут, когда нас допросят на территории РФ.
— Складывается впечатление, что дело пытаются замять.
— У нас тоже складывается такое впечатление. Вот недавно к нам приезжали телевизионщики, снимали сюжет о нашей ситуации. Мы все честно рассказали. А репортаж в эфир не выпустили, сюжет завернули.
— Кто же нам станет объяснять? Может, посчитали, что слишком много жаловались. Говорили, что никто не работает и нам не помогает. Зачем такое показывать?
— Насколько я помню, после случившегося власти Абхазии публично обещали оказать вам помощь.
— Как обещали, так и забыли. Никто нам не оказал помощь. Никакую. Мой друг Александр получил тяжелые ранения ног. Мы сами кое-как по знакомству договорились с больницей об его операции. 9 ноября его должны положить.
— Много денег на лечение потратили?
— Больше миллиона на двоих. Перед тем, как лечь в больницу, Саше еще бесплатное обследование назначили. В разгар пандемии ему надо было на каждый анализ отдельно записываться, приезжать самому. А он на костылях ходит. В итоге, плюнул, пошел в платную клинику, отдал за анализы больше 20 тысяч рублей.
— На ноге стоит аппарат фиксации, который снять до сих пор не могут. Ему нужно снимать аппарат, ставить пластину на ногу и восстанавливать нерв – чувствительность к левой ноге не вернулась.
— С вашими ногами что?
— Через полгода мне предстоит очередная операция на правую ногу. Придется протезировать коленный сустав, нога не сгибается. Затем нам обоим предстоит длительная реабилитация, которая немалых денег стоит.
— По сути, вы оказались никому не нужны?
— Выходит так. Сейчас я пытаюсь оформить инвалидность, но и здесь столкнулся с бюрократической машиной. Инвалидность мне оформлять не хотят. Говорят, что 8 месяцев будут держать меня на больничном. Но чтобы продлевать больничный, я должен раз в 10 дней приезжать в поликлинику и стоять в очереди. Если хоть один прием пропущу, слечу с больничного. На оформление бумажек, прием врача уходит часа два.
— Санаторий «Самшитовая Роща», на чьей территории произошла стрельба, оштрафовали?
— Нет. Все у них хорошо, продолжают работать. Выпустили кучу рекламных роликов, как у них все безопасно. В одном ролике снялся местный парень, который являлся свидетелем той стрельбы. На видео он сидел на скамейке и говорил, как все прекрасно и безопасно в отеле.
— Таких историй со стрельбой в Абхазии было много до и после вашего случая? Вы не пытались найти других пострадавших?
— Я пытался найти информацию, но бесполезно. Мне часто присылают сообщения с таким текстом: «Я молодой житель Абхазии, веду популярный паблик в республике, у меня подписчиков 70 тысяч, хотел бы вам помочь». Я просил разместить информацию, что власти Абхазии нас кинули. Человек соглашался, а потом сливался. Один из врачей в Москве, который родом из Абхазии, тоже обещал помочь, а потом неожиданно пропал. Замминистра по туризму Абхазии обещал оказать содействие, обратиться к президенту республики. Сейчас от него ни слуху ни духу, к телефону не подходит. Сливаются абсолютно все. Складывается ощущение, что инцидент со стрельбой заминают и «гасят» на всех направлениях. Будто это какой-то принципиальный вопрос для Абхазии. Честно говорят, мы не поймем, с чем связано.
Внимание, стих! О том, почему чужая жена всегда лучше))
Итак, стих Бориса Барского:
Я сижу с бокалом в баре
И ужасно скучно мне,
Я мечтаю о пожаре
И о девушке в окне.
Как ее, собой рискуя,
Я спасаю из огня,
И как нежно поцелует,
Скажет:» На, возьми меня!»
так, стоп, это другой стих, я пьяна))):
Умна, скромна и обаятельна,
Смотрю, дыханье затая,
Возможно, так очаровательно
Кому-то пахнет и моя.
Сола Монова
Чужая женщина всегда
Красивее твоей.
Её не портят ни еда,
Ни зеркало в фойе.
И жалко для нее теперь
И сердца, и руки.
Твоя не нравится тебе.
Но нравится другим.
Сола Монова
Чужая женщина всегда
Красивее твоей.
Её не портят ни еда,
Ни зеркало в фойе.
И жалко для нее теперь
И сердца, и руки.
Твоя не нравится тебе.
Но нравится другим.
Если бы не последняя строчка, то можно подумать, что еще один стих Барского)))
вот почему чужая лучше )))
Вот новая женщина у Николая.
Красивая, умная и молодая.
Работает в банке, имеет машину,
На фитнесе прыгает, бреет вагину.
Сосёт, как не сможет сосать пылесос.
С деньгами поможет всегда, не вопрос.
Не любит Михайлово Стасовых песен,
И Лепс абсолютно ей неинтересен.
Её головные не мучают боли.
Ей важно всё то же, что важно для Коли.
Не смотрит совсем на других мужиков.
Готовит шикарно с бараниной плов.
Со временем вовсе не портится, кстати.
Упруга, свежа и активна в кровати.
На ней вся квартира, уют весь и быт…
Ты садистски меня погубила,
Неужели ни капли не жалко?
Неожиданно мне залепила
По загривку от теста качалкой?
А потом как собака взбесилась,
И царапалась, и кусалась,
То за мной с молотком носилась,
То с ножом на меня бросалась.
Говорила, что я убогий,
Что тупее трусливого зайца,
Обещала сломать мне ноги
И грозила отрезать:пальца
Удивлялся я, видя такую
В ослепительном гнева потоке
Лишь за то, что случайно другую
Незаметно погладил по жопе.
Волос шампуня тонким ароматом
Я Вас вдохнул, не в силах устоять,
О, Господи, ведь нужно быть солдатом.
Чтоб голову с тех пор не потерять.
Я зубы сжал, я сдерживал слезу,
Вы не услышали ни возгласа, ни стона,
Черт побери, влюбился я в козу,
Козу, рожденную под знаком Скорпиона.
Здесь или генетические коды,
Или какая-то загадочность природы.
Чужая жена рассказ с прологом
(ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ для тех, кто читал миниатюру «Чужая жена».
Этот рассказ представляет собою продолжение миниатюры, а сама она присутствует в тексте в качестве «Пролога». Поскольку вы уже читали миниатюру, «Пролог» можно просто пролистнуть.
Действие рассказа происходит спустя год после разговора, описанного в миниатюре).
Приятного вам чтения.
Константин Чайкин
Маршрутка тормозит, я встаю и, пригнувшись, пробираюсь к выходу. Девушка в голубом костюме тоже поднимается с места и оказывается у дверцы раньше меня. Маршрутка останавливается. Мужик с ближайшего к выходу сиденья смотрит на секретаршу, открывает перед ней дверцу и протягивает руку, чтоб помочь выйти. Девушка не замечает руки, спускается по ступенькам. Я следую за ней. Она делает шаг по улице и поскальзывается на ровном месте. Поклонник остался в маршрутке, и я успеваю первым. Девушка падает – сначала локтем на мою подставленную ладонь, потом спиной мне на грудь. Она легкая и, кажется, очень хрупкая. Я не спешу выпускать ее локоть. Похоже, и она никуда не торопится. Мда.
Наконец, секретарша выпрямляется. Поворачивается ко мне, смущенно улыбается:
— Простите.
— Да ничего.
Мелькает идиотская мысль: если бы ко мне в объятья упала та, что в красной майке, мне бы понравилось больше. Пожалуй, я бы даже мимоходом потрогал ее грудь. Совершенно случайно.
Девушка все еще смотрит на меня и чего-то ждет. Видимо, надо что-то сказать. Никогда не умел знакомиться на улицах.
— Вам в какую сторону? – неожиданно спрашивает девушка.
— В университет.
— И мне туда же.
Вот тебе и застенчивая тихоня.
Впрочем, голос у нее действительно тихий.
В прошлом году за неделю до своего дня рождения Ленка явилась ко мне с очередной бредовой идеей. Вошла, бросила сумку в прихожей и прямо с порога приступила к делу: «Сашка, тебе нравятся блондинки или брюнетки?»
* * *
На дне рождения у Ленки я много пил. Она выполнила свое обещание и ни с кем меня не знакомила. Видимо, где-то в толпе гостей была и Лиза. Тогда я не обратил на нее внимания. Просто сидел и пил – сначала с Пашкой, потом один. И рано ушел домой.
У меня хорошая память на лица. Странно, что в маршрутке я не узнал Лизу. Видимо тогда, год назад, я и правда слишком много выпил.
— Привет, Сергеич. Венька новый вариант дизайна прислал?
— Прислал. Заказчики опять звонили. Просят тестовую версию сегодня до шести.
— Успею.
— А, ну давай.
Я кладу трубку.
У Лизы голубые глаза. Когда она говорила «Да», ее ресницы дрогнули и глаза на мгновение потемнели. Я это точно знаю.
Сергеич задумчиво смотрит на мой телефон. Кажется, пора заняться работой.
Лиза ушла рано утром – сегодня ей нужно было приехать на кафедру к девяти часам. У порога вырвала листок из блокнота и написала на нем свой домашний телефон. Я пообещал позвонить, закрыл за ней дверь, вернулся в постель и тут же уснул снова.
В маршрутке я спал всю дорогу.
Днем в университет забежал Венька. Поинтересовался, почему у меня такой счастливый вид. Я сказал: «Вали отсюда, бездельник, не мешай работать». Венька повертелся рядом, потом спросил, как мне его дизайн. Я, само собой, ответил: «Отвратительно!» Он засмеялся и свалил.
А вечером ко мне пришла Ленка.
В последнее время Ленка приходит ко мне все чаще. Ей нравится рассказывать о себе, мне нравится слушать. Сколько любовников она сменила за год? Пятерых? Семерых? Уже и не помню.
Время от времени я отдаю ей ключи от квартиры и иду ночевать к кому-нибудь из приятелей. Иногда Ленка встречается здесь с очередным «другом». Иногда – просто читает книжки и смотрит телек. Дает возможность Пашке провести ночь в их квартире так, как он хочет.
Год назад Ленка ему обо всем рассказала. Объяснила, что не может хранить верность мужу, как бы его ни любила. Предложила развестись.
Они даже подали заявление в ЗАГС. А потом Пашка сходил и забрал заявление. Отправил Ленку на дачу к подружке и велел не возвращаться до следующего вечера.
В тот день Ленка села в автобус, проехала одну остановку в сторону дачи, вышла, села в другой автобус и спустя полчаса явилась ко мне: «Сашка, как ты думаешь, он сегодня будет с женщиной, да? Ты не знаешь, с кем?»
Я не знал. Я до сих пор не знаю, с кем весь год встречается Пашка – с одной или со многими. Ленка ездит на дачи, задерживается на работе, просит у меня ключи на ночь – а потом находит у себя в квартире, в мусорном ведре, использованные презервативы. Вот и все, что мне известно.
Я смотрю на нее, и мне немного грустно. Я всего лишь лучшая подружка. Меня можно не бояться. От меня ничего не ждут.
— Саш, ты останешься?
— Ну, давай останусь. Хочешь поговорить о чем-нибудь?
— Да нет. Просто чтоб ты был рядом.
— Давай тогда телек включим, что ли.
— Ага. Сейчас.
Телевизор создает слишком много шума. Меня это раздражает. Выхожу покурить на балкон. Когда возвращаюсь, Ленка поднимает на меня глаза:
— Может, ты сам выберешь, что смотреть?
— Лучше вообще его выключить.
— Хорошо.
Она щелкает по пульту и в комнате повисает тишина.
Сажусь в кресло. Встаю, иду к дивану. Засовываю руки в карманы, поворачиваюсь к Ленке.
— Ты так и будешь весь вечер ходить в этом? – киваю на ее белую блузку и черные брюки.
— Я плохо одета? – Ленка испуганно смотрит на меня.
Перевожу дыхание. Что я, в самом деле? Стараюсь говорить ласково:
— Нет, все хорошо. Просто дома я хочу чувствовать себя дома. А когда смотрю на твой наряд, мне кажется, что я на работе.
— Хочешь, чтоб я переоделась?
— Хочу.
— У меня с собой ничего нет.
— Тебе дать футболку? Рубашку?
— Сашка, может, мне уйти? Автобусы еще ходят, я доеду.
Молчу. Подхожу к балконной двери, смотрю на улицу. Через минуту поворачиваюсь:
— Лен, оставайся. Просто давай не будем включать телек. И переоденься. Пойдем, выберем тебе футболку.
Я ходил к Христофорычу несколько семестров – сначала на лекции, а потом и на семинары. Думаю, главное, что Христофорыч делал для студентов – он воспитывал их вкус. Старик всегда имел свое мнение о художниках и картинах, мог сказать, что сильно и ново, а что – слабо и вторично. При этом он объяснял, почему так считает. И со временем мы обнаруживали, что уже сами можем отличить талантливые вещи от бездарных. Кстати, Христофорыча часто публиковали в солидных московских изданиях. А во многих художественных альбомах вступительные статьи были написаны либо им самим, либо его учениками.
Рисовал я тогда запоем: чем дальше – тем больше. Хорошее было время. Я видел, что с каждым месяцем у меня получается все лучше. Несколько раз почти решался показать рисунки Христофорычу, но в последний момент передумывал. Откладывал событие до более подходящего момента.
В конце первого года моей магистратуры Христофорыч спросил, нет ли у меня желания заочно получить второе высшее образование – искусствоведческое.
— Подготовиться к вступительным экзаменам я вам помогу. Если будете учиться, специализироваться можно у меня.
Помню, я растерялся от неожиданности. Какой из меня искусствовед? Да и зачем мне это?
Старик посмотрел на меня, покряхтел, вздохнул.
— Саша, иногда человек ошибается в выборе профессии. Молодость хороша тем, что ошибку можно исправить. Вы уверены, что математика – ваше призвание?
Уверен ли я, что математика – мое призвание?!
Старик молчал и ждал ответа.
Я сказал:
— Михаил Христофорович, я рисую. Можно мне показать вам свои работы?
— Сашка! – дверь балкона распахивается, на пороге стоит Ленка. Она переоделась – теперь на ней короткие джинсовые шорты, белая майка без рукавов заправлена под ремень. – Хватит курить! Пошли ужинать!
Ужинать? Хорошая идея. Почему я вообще вдруг вспомнил эту историю?
Тушу сигарету, бросаю ее в старую банку из-под кофе и иду за Ленкой.
Что-то я ничего не понимаю. Сейчас-то она почему про это вспомнила?
Ладно, пусть поплачет. Вроде, женщинам от этого легче становится. А я пока поем.
Убираю все со стола и расставляю раскладушку на кухне. Ленка подходит, останавливается в дверях:
— Я думала, раскладушку в комнату. Хотела посуду помыть.
— Сам завтра вымою.
— А шампанское? Оно испортится, если не выпить.
— Что с ним сделается?
— Пузырьки выветрятся.
Невольно улыбаюсь:
— Ну, если пузырьки выветрятся. Тогда надо его сегодня допить.
— Я думала, мы с тобой постели расстелим и еще поболтаем.
— Ну, давай так.
— Ты посиди в кресле, если хочешь. Я сама все сделаю.
Сажусь в кресло, закрываю глаза. Приятно, когда за тобой ухаживают. Наверное, хорошо быть женатым человеком – не надо самому ходить в магазин, готовить еду, стирать одежду. Пришел домой – и отдыхай себе. Хочешь – читай книжку, хочешь – смотри телевизор.
И расстилать постель не надо. Жена все сделает сама. А потом, в ночной рубашке, сядет на край дивана и позовет: «Иди сюда. » Интересно, как бы Ленка выглядела в ночной рубашке? Наверное, очень по-домашнему.
Что за чушь лезет мне в голову?
Ленка ставит на журнальный столик шампанское, два фужера и садится в кресло напротив:
— Ты выпьешь со мной?
— Постель расстелила?
— Да. И посуду вымыла. Ты выпьешь со мной?
— Ну давай, что делать.
— Сиди, я налью.
В прихожей она долго обувается. Стою, жду, когда она застегнет босоножки. Наконец, вешает на плечо сумку:
— Ну, пока?
— Угу.
Ленка медлит. Чего она ждет? Я хочу спать.
Наконец, открывает дверь, выходит.
На пороге оборачивается и долго смотрит на меня. Потом грустно улыбается:
— Счастливо тебе. Пусть у тебя все будет хорошо.
Чего это она?
Махает рукой, улыбается еще раз и убегает.
Закрываю дверь и иду спать дальше. Это преступление – будить человека в 8 утра.
Если с кафедры, значит, звонила Лиза. Хорошо.
И все-таки надо позвонить Ленке.
Снимаю трубку, набираю номер. Короткие гудки.
Ладно, буду работать.
На черной лестнице Венька жестом фокусника извлекает из кармана бумажку в сто баксов:
— Это твои.
— О! – улыбаюсь. – Все-таки заплатили?
— А то!
— Вроде, на восемьдесят договаривались.
— Двадцать баксов – аванс. Еще один сайт заказали.
— Они же?
— Они. Пиво будешь?
— Давай. И правда хорошие новости.
— Слушай про сайт. Так вот.
Спустя полчаса возвращаемся в офис. Уже у двери Венька косится на меня:
— Ты бы хоть сказал, как ее зовут.
— Кого?
Венька прищуривается и качает головой:
— Сначала он счастливый, потом он мрачный, а теперь спрашивает «Кого»?
Вздыхаю. Венька знает меня уже 10 лет – с первого курса. От него бесполезно что-то скрывать.
— Ну? – Венька набирает номер на кодовом замке.
— Лиза.
— Красивое имя. Главное, редкое.
Больше у Веньки вопросов нет. Можно идти работать дальше.
В офисе я по привычке бросаю взгляд на Сергеича. Его компьютер стоит у стены как раз напротив двери. Когда сотрудник входит в комнату, Сергеич поднимает глаза и смотрит на него скорбно и укоризненно. Я подозреваю, что Сергеич даже не видит, кто открывает дверь и идет мимо него. Мы для Сергеича всего лишь движущиеся объекты. А к вечному упреку в его глазах надо просто привыкнуть – как к впалым щекам или острому подбородку.
Как-то во время пьянки Венька сказал: «Я знаю, как прошли первые минуты жизни Сергеича. Акушерка шлепнула его по попе, чтоб он заорал, как все нормальные дети. Сергеич не стал орать, он промолчал. И только посмотрел на акушерку печально и укоризненно».
Сажусь за компьютер, берусь за работу. Но сосредоточиться не получается. Сколько лет прошло? Четыре? Пять?
— Михаил Христофорович, я рисую. Можно мне показать вам свои работы?
— Отчего ж нельзя? Приносите.
Конец первого года магистратуры, май. Да, пять. Пять лет и два месяца.
На следующий день я принес к нему на кафедру папку с рисунками. Христофорыч долго и внимательно их разглядывал. Потом аккуратно сложил обратно в папку, завязал тесемки и вручил мне.
Я спросил:
— Как вам?
Он задумался, пожевал губами. Потом сказал:
— Хотелось бы посмотреть другие ваши работы.
Потом я сдавал сессию. После – уехал на каникулы к родителям. В сентябре вернулся, по-прежнему ходил на занятия к Христофорычу, изредка рисовал. Зимой начал работать программистом, параллельно дописывал дипломную. На лекции старика времени уже не оставалось.
Как-то раз – снова был май – встретил его на улице.
— Саша, куда вы пропали?
Я объяснил ситуацию.
— Вы все же подумайте о моем предложении.
Я не сразу понял, о чем он. Потом сообразил – Христофорыч все еще уверен, что моя мечта – искусствоведческое образование.
Я не стал разочаровывать старика:
— Спасибо, я подумаю.
— Подумайте, подумайте. Не хотите поступать сейчас – можно через год, через два. Кстати, вы рисуете?
Я начал вспоминать и с удивлением обнаружил, что с зимы не брал в руки карандаш.
— Да как-то все некогда.
— Это вы зря. Нужно много работать, иначе художника из вас не выйдет.
Мне стало смешно:
— А если много работать, то выйдет?
— Чему вы смеетесь? – сухо сказал Христофорыч. – У вас хорошая графика, но любой дар нуждается в шлифовке.
— Мне казалось, вам не понравились мои работы.
— Ну почему же. Живопись – да, вы правы, да. А рисунки были неплохие.
Он задумался, видимо, вспоминая, покивал своим мыслям. Поднял на меня глаза и убежденно повторил:
— Рисунки были очень неплохие.
— Понятно. Ну, как-нибудь порисую, когда времени побольше будет. А как ваши дела?
— Хорошо, хорошо. Вы забегайте хотя бы на чаек иногда. И над предложением подумайте.
— Лиза, я что-то спать уже хочу. Поедем ко мне или проводить тебя до дома?
— Как хочешь.
Ей что, действительно все равно?
— Тогда давай провожу. Похоже, я сегодня выпил лишнего. Ты извини, если что не так.
— Да ничего, все в порядке.
Вспоминаю верзилу со свиными глазками из кафе, быстро набрасываю контуры его лица. Нет, не так – щеки пожирнее, нос приплюснутый, лоб пониже. Правый глаз чуть косит.
Ленка возвращается из кухни, грызет яблоко. Подходит, становится рядом:
— Ну и тип!
— О, он был еще гаже! Погоди, сейчас я его. Сейчас.
До дома идти минут двадцать. Лето, ночь, тишина.
Завтра я позвоню Лизе, предложу ей погулять под луной. Ночью мы вернемся с прогулки, и я нарисую ее портрет. Девушкам это нравится. Когда-то у меня неплохо получались портреты.
Сколько лет назад это было? Много. Пожалуй, стоит сначала потренироваться – хоть вспомнить, как карандаш в руке держать. И только после этого звонить Лизе. В понедельник или во вторник. Или через неделю. В общем, когда-нибудь.
Я оглядываюсь на Ленкины окна. Свет горит в обеих комнатах – и в большой, и в маленькой. Интересно, что она сейчас делает?
Завтра с утра я схожу в магазин, куплю пачку ватмана и набор карандашей – тот самый, который я вижу на витрине каждый раз по пути к остановке. Десять простых карандашей, от самого мягкого до самого твердого. И завтра я их куплю. Разве так бывает? Уже завтра? И почему я не купил их раньше?
Засовываю руки в карманы, смотрю на дорогу перед собой. Впереди – большая лужа. Разбегаюсь, прыгаю и лечу через нее, на ходу выдирая руки из карманов. Приземляюсь посреди лужи, грязь – во все стороны, мне хочется смеяться и хорошо, как в детстве.