эрдоган рейтинг в турции
Турецкий избиратель разочарован партией Эрдогана — соцопрос за 2 года до выборов
По данным опроса, проведëнного частным социологическим агентством MetroPoll, большинство в 53,7 процента избирателей Турции считают, что правящая Партия справедливости и развития (ПСР) во главе с президентом страны Реджепом Тайипом Эрдоганом утратит позиции ведущей политической силы по итогам всеобщих выборов в июне 2023 года. Только 37,8% респондентов считают, что ПСР останется у власти, хотя среди избирателей из числа сторонников правящей партии это число составляет 65,8%. Вместе с тем, 25,7% избирателей ПСР не ожидают, что их политобъединение останется у власти через два года, сообщает сегодня, 11 октября, информационно-аналитический портал Duvar.
Среди избирателей Партии националистического движения — политического союзника ПСР по «Альянсу народа» — доля тех, кто считает, что партия Реджепа Тайипа Эрдогана останется у власти, составила 55,2%.
Подавляющее большинство в 83,2% избирателей основной оппозиционной Республиканской народной партии (РНП) считают, что ПСР проиграет выборы в 2023 году, и только немногим более 10% придерживаются иного мнения.
79,7% избирателей прокурдской Партии демократии народов согласились с тем, что двадцатилетний срок пребывания у власти ПСР подойдëт к концу по итогам предстоящих выборов.
Как сообщало EADaily, ранее в Турции были опубликованы результаты нескольких соцопросов, согласно которым нынешние власти значительно утратили доверие граждан, что дало основания местной оппозиции заявить о необходимости проведения досрочных выборов. Очередные всеобщие выборы в стране — одновременно президентские и парламентские — должны пройти в июне 2023 года.
Эрдоган теряет рейтинг: Осенний «военный» рост сменился серьёзным падением
Согласно исследованию «Пульс Турции 2020», проведённому местной социологической компанией MetroPOLL, уровень одобрения президента страны и лидера правящей Партии справедливости и развития (ПСР) Реджепа Тайипа Эрдогана среди турецких граждан снизился до 41,9%. Таким образом, этот показатель достиг минимума, зафиксированного с октября 2018 года, отмечают СМИ Турции.
В октябре 2019 года, когда Эрдоган отдал приказ о наступлении на северо-востоке Сирии в рамках «антитеррористической операции» под названием «Источник мира» против курдских «Отрядов народной самообороны», рейтинг бессменного лидера турецкого государства (находится у руля власти с конца 2002 года) зафиксировал существенный рост — до 48%.
Помимо прочего, нынешний опрос MetroPOLL показал, что 62,2% избирателей Партии националистического движения во главе с Девлетом Бахчели — внутриполитическим союзником Эрдогана и его ПСР, одобряют действия президента страны.
Антирейтинг Эрдогана среди сторонников главной оппозиционной Республиканской народной партии (РНП), тем временем, достиг рекордных 87,4%. Среди избирателей ещё одного оппозиционного политобъединения — «Хорошей партии» — он измеряется 83,3%.
Традиционные оппоненты главы государства в лице сторонников прокурдской Партии демократии народов также сохранили высокие показатели неодобрения деятельности Эрдогана — 82,3%.
Напомним, в прошлом году кандидаты ПСР потерпели поражение на муниципальных выборах в двух крупнейших городах страны — Стамбуле и Анкаре. В обеих мегаполисах мэрами стали выдвиженцы РНП.
Эрдоган рейтинг в турции
Вы здесь
Эрдоган стремительно теряет рейтинг в Турции из-за объединения России, сирийской армии и курдов
Эрдоган начал терять поддержку в Турции из-за союза России, сирийской армии и курдов.
Быстрая потеря Турцией влияния на территории оккупированной части Сирии, начало массовых потерь среди турецких военнослужащих, а также объединение сил сирийских курдов, сирийской армии и российских сил, – всё это привело к тому, что рейтинг и авторитет президента Турции начали стремительно падать. При этом существует риск повторения ситуации 2016 года, когда в Турции была проведена попытка государственного переворота.
В настоящий момент президент Турции находится сразу между нескольких огней. С одной стороны, Турция может вывести из Сирии свои войска и тем самым привести к стабилизации обстановок в регионе. Сразу же после этого к Эрдогану появится множество вопросов касательно того, чем будут оправданы потери многолетнего турецкого присутствия в Сирии и отсутствие какого-либо положительного эффекта. С другой стороны, продолжив находиться в Сирии, Турция уже начнёт нести потери сразу от нескольких сторон – России, сирийской армии и сирийских курдов. При этом, учитывая данные о том, что проиранские группировки также находятся на фронте, у Анкары действительно могут начаться серьёзные проблемы.
Более того, известно о том, что около 500 турецких офицеров ушли со службы в турецкой армии, выказывая несогласие с политикой Эрдогана в Сирии.
В ожидании шторма: Турция балансирует на грани финансового краха
Турецкая экономика в последние несколько лет не устает удивлять наблюдателей — как правило, неприятно. Галопирующая инфляция, нездорово низкие золотовалютные резервы, «худшая валюта в мире», самые мусорные кредитные рейтинги в ОЭСР, волюнтаристское управление, скандалы с увольнением главы Центробанка — всё это дает основания усомниться в финансово-экономических перспективах республики. Однако, несмотря на перманентные потрясения, Турция всё еще держится на плаву без дефолта и тому подобных катастроф. Насколько долго она сможет находиться в подвешенном состоянии — в материале «Известий».
Крутой вираж
«Турецкое экономическое чудо» было одним из самых впечатляющих явлений в глобальной экономике начала XXI века. В течение более чем полутора десятилетий темпы роста ВВП в стране, расположенной на двух континентах, стабильно превышали 5%. Столь же мощными показателями в эту пору могли похвастать разве что Индия и Китай, но они начали с гораздо более низкой базы. ВВП на душу населения в Турции во второй половине 2010-х годов превышал уровень некоторых европейских стран, не говоря уж про непосредственных соседей страны в Азии.
Экономический рост и следующее за ним повышение уровня жизни населения и доходов стремительно развивающегося турецкого бизнеса стало идеей фикс для правительства тогда еще премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана. Последний пришел к власти на фоне катастрофического кризиса начала «нулевых», который стоил стране потери 10% ВВП, практически уничтожил лиру и привел к росту процентных ставок на тысячи процентов. С тех пор государство стремилось обеспечить подъем любой ценой.
Этой ценой была крайне агрессивная фискальная и монетарная политика. Турция согласилась со стабильно высоким дефицитом бюджета и глубоко отрицательной реальной ставкой местного центробанка (то есть номинал ключевой ставки почти всегда располагался ниже уровня инфляции). При достаточно слабом развитии национального рынка капитала ставка делалась на привлечение иностранных инвестиций, включая и спекулятивные. До определенного момента такая рисковая политика неплохо работала.
Поворотной точкой стал 2013 год, когда на фоне свертывания QE в США инвесторы начали выводить средства с развивающихся рынков. Турция, которая от этих денег зависела куда больше, чем другие страны Восточной Европы или Азии, оказалась в числе наиболее пострадавших. До какого-то времени это удавалось компенсировать ростом кредитования, причем значительная часть займов была из зарубежных источников.
Ситуация становилась еще более опасной, если учесть одну особенность турецкой экономики: в республике традиционно очень низкая норма частных сбережений, один из худших показателей в мире — в 2–3 раза ниже показателей, например, Восточной Азии или стран Ближнего Востока. Этот показатель слаб исторически, а во второй половине 2010-х годов и вовсе опустился до 13%. Это значит, что внутренних средств на развитие экономики в стране нет, и она вынуждена полагаться почти исключительно на внешнее финансирование.
Залатать дыру
Параллельно стала падать лира. В 2005 году в рамках широкой программы финансово-экономических реформ произошла масштабная деноминация, когда с купюр убрали сразу шесть нулей. В результате этого шага турецкая национальная валюта, ранее вызывавшая сложности у туристов из-за количества цифр на купюрах, стала почти равной доллару. Несколько лет курс держался довольно стабильно у отметок в 1,3–1,5 лиры за доллар, но с 2013 года полетел вниз. За следующие восемь лет валюта обесценилась более чем в пять раз, достигнув в октябре текущего года показателя в 9,72 лиры за доллар.
Отметим любопытный факт: Турция стала одной из немногих стран мира (наряду с, например, Китаем), которая в год пандемии смогла показать положительный экономический рост. Выглядит тем более фантастикой с учетом того, что в 2020-м сильнее всего пострадала отрасль туризма, от которой республика зависит больше, чем от многих других индустрий. Объяснение простое — финансовые потери были компенсированы колоссальной кредитной накачкой.
Дыхание кризиса
Вообще Турция в последние 6–7 лет демонстрировала неплохие темпы роста. За счет того же раздувания кредита, но не только. С 2013-го в страну устремились миллионы беженцев, в первую очередь, из соседней Сирии, но также и других стран Азии и Африки. Многие рассматривали республику как страну транзита, но из-за закрытия европейских границ так и застряли на полдороги, не имея никакого желания возвращаться. То есть фактическое население прибавилось более чем на 4 млн человек, а ведь страна отличается еще и довольно приличным естественным приростом. Таким образом, рост общего ВВП слабо отражается на динамике экономического развития. Национальный доход на душу практически не растет, а в долларовом выражении и вовсе снижается по сравнению с пиком середины 2010-х.
Зато увеличиваются темпы инфляции. Из-за неконтролируемого роста кредитования и сверхмягкой денежно-кредитной политики цены были стандартной проблемой для Турции, но в ковидные годы ситуация особенно обострилась. В прошлом месяце инфляция вплотную приблизилась к 20% — самый высокий показатель среди стран ОЭСР, да и в разы выше, чем во многих государствах, в этот клуб не входящих, включая Россию, Индию и Бразилию. При этом продовольственная инфляция достигла астрономических 28,8%. Такой бурный рост цен с высокой вероятностью может запустить порочный инфляционный круг, из которого выбраться будет невероятно сложно (Россия и другие постсоветские страны в 1990-е годы сполна испытали это на себе). В то же время ЦБ Турции. снижает ставку на два процентных пункта, тем самым оказывая дополнительное повышательное давление на цены.
Объективно в Турции созрели все предпосылки для идеального шторма в экономике, что подтверждается и доходностью кредитных дефолтных свопов (страховки от дефолта для того или иного эмитента) — они показывают вероятность несостоятельности в 7,4% на протяжении пяти лет. Для крупной экономики это крайне высокая цифра.
Разумеется, республика обладает своими сильными сторонами — развитым, динамичным и довольно диверсифицированным реальным сектором, неплохой демографической ситуацией (население все еще молодое, но рождаемость уже умеренная), благодаря которым настоящих катаклизмов пока удавалось избегать. Однако неортодоксальные монетарные практики вкупе с тяжелым финансовым положением всех игроков — от государства до частников — просто провоцируют кризис, который может грянуть при первом изменении мировой конъюнктуры к худшему.
Эрдоганомический парадокс: Турция прикрывает кризис красивой статистикой
Активное участие в войне в Нагорном Карабахе и очередное обострение отношений с соседями в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке дорого обходятся экономике Турции. В начале этой недели турецкая лира упала до рекордно низкого уровня — более 8 пунктов за доллар, и никаких предпосылок для прекращения ее безостановочной девальвации нет, поскольку валютные резервы страны подорваны, геополитические риски постоянно растут, а восстановление экономики после первой волны коронавируса оказалось непрочным. Восстановительный рост, который в последние месяцы показывали турецкая промышленность и экспорт, нивелируется резким скачком безработицы, но начавшаяся вторая волна пандемии и втягивание Турции в торговые войны могут привести к еще худшим экономическим последствиям, чем весенний локдаун. Но власти страны неизменно заявляют, что по итогам года ВВП покажет рост, хотя доверия официальной турецкой статистике все меньше.
Напряжение в отношениях Турции с США, возобновление конфликта с Грецией вокруг разведки углеводородов на средиземноморском шельфе, «психиатрический» скандал с Францией, пытающейся выступить одной из сторон в карабахском урегулировании и поддерживающей позицию Греции, и недостаточная поддержка со стороны Центрального банка — такие негативные факторы для лиры сейчас называют международные аналитики. 27 октября турецкая валюта продемонстрировала очередной исторический минимум — 8,06 лиры за доллар, с начала года ее курс снизился на 37%, а в трехлетнем периоде лира девальвировалась вдвое, что стало одним из худших результатов для валют развивающихся стран.
Еще в конце сентября Нацбанк Турции попытался остановить падение лиры, подняв базовую ставку сразу на два процентных пункта, до 10,25% годовых, но почти никакого эффекта это решение не возымело. На прошлой неделе инвесторы рассчитывали, что повышение ставки продолжится, но ЦБ 22 октября оставил ее без изменений, объявив, что после принятия мер по сдерживанию инфляционных рисков денежно-кредитная политика уже и так достаточно ужесточилась. В результате лира продолжила падение, поскольку рынок сомневается, что ЦБ сможет справиться с резким ростом инфляции и сокращением валютных резервов.
«В прошлом месяце Центральный банк сделал важный шаг к восстановлению доверия, и решение оставить ставку без изменений выглядит шагом назад. Весь положительный эффект был в значительной степени обращен вспять», — цитирует Reuters Петра Матыса, старшего валютного стратега на развивающихся рынках Rabobank. Турецкий ЦБ вернулся к более непредсказуемой и непрозрачной системе денежно-кредитной политики и это выглядит как серьезный просчет, добавил Пер Хаммарлунд, главный стратег по развивающимся рынкам шведского банка SEB.
Расходование валюты на поддержку лиры турецкий ЦБ пытается компенсировать наращиванием золотого запаса. За семь месяцев Турция ввезла 137 тонн золота — втрое больше, чем за январь — июль 2019 года, став крупнейшим его импортером в мире. Кроме того, Нацбанк скупает все золото, которое добывается в стране, что стимулирует активность этого сектора — по итогам этого года, сообщил недавно Турецкий союз золотопромышленников, производство может вырасти на 16%, до 44 тонн. Проявляет значительный интерес к золоту и та часть населения страны, которая еще способна делать накопления, поскольку в пересчете на лиры стоимость золота с начала года выросла более чем на 70%, то есть вдвое больше, чем темпы девальвации национальной валюты.
Но самые серьезные сигналы о проблемах турецкой экономики подает такой показатель, как уровень безработицы. Согласно официальным данным Турецкого статистического института, по итогам лета он составлял 13,4%, однако независимые оценки показывают, что он занижен по меньшей мере вдвое. В опубликованном несколько дней назад отчете турецкого исследовательского центра DİSK говорится, что государственная статистика далека от реальной оценки безработицы и ущерба, нанесенного для рынка труда пандемией. По данным аналитиков, общее количество безработных и потерявших работу в период пандемии, несмотря на введенные еще в апреле ограничения на увольнение сотрудников частных компаний, в июле достигло 10,4 млн человек, или 29,1% экономически активного населения. При этом количество безнадежных безработных увеличилось более чем вдвое, до 1,335 млн человек.
Летний сезон уже оказался по всем меркам провальным — в августе международный турпоток упал более чем на 70% год к году, Турцию посетили всего 1,8 млн иностранцев, причем на первом месте оказались не россияне, а немцы. Сильно изменилась и география отдыха: за девять месяцев почти половина зарубежных туристов (3,2 млн человек, 44%), добравшихся до Турции, побывали в Стамбуле, а в Анталью приехали лишь 1,2 млн человек — ничтожное количество по меркам прошлых сезонов. Не помогло и снижение цен в отелях почти на четверть. Собственно, эта ситуация и объясняет резкий всплеск безработицы в Турции: отсутствие туристов ударило не только по отельному сегменту, но и по многим другим отраслям, связанным с индустрией массового отдыха, где до недавнего времени было занято около 8% населения страны.
С новыми рисками могут столкнуться и турецкие экспортеры, поскольку перед Турцией сейчас возникли реальные перспективы участия в торговых войнах на несколько фронтов. Призыв Эрдогана бойкотировать французские товары (в Турции работает французская сеть супермаркетов Carrefour) пока не спровоцировал симметричный ответ — французские власти заявили, что не будут действовать такими методами. Однако проблемы у турецких поставщиков появились на куда более близком рынке Ближнего Востока, где Торговая палата Саудовской Аравии в начале октября объявила о необходимости бойкотировать «все турецкое» после заявлений Эрдогана о дестабилизирующих действиях в регионе некоторых стран, которые «ещё вчера не существовали и, вероятно, не будут существовать завтра».
Если саудовский бойкот преподносится как прежде всего «общественная» инициатива, то на европейском фронте Турция может столкнуться уже с формальными санкциями, если Греция и Кипр наконец смогут донести до Брюсселя свою позицию по спорным участкам акватории в Восточном Средиземноморье. В преддверии проходившего в начале октября саммита Евросоюза турки отозвали свое исследовательское судно Oruç Reis во избежание положительного решения по санкциям, которых добивался Кипр. Санкции приняты не были, однако Европа предупредила Турцию о возможных последствиях, если работы будут продолжены. После чего Oruç Reis и еще два судна были тут же направлены в спорные воды к югу от греческого острова Родос, где, согласно первоначальным планам, они должны были пробыть до 27 октября, а затем было заявлено о продлении их экспедиции до 4 ноября.
Пока руководство Евросоюза не торопится вводить санкции против Турции. Официальный представитель Еврокомиссии Петер Стано 26 октября заявил, что, если Турция продолжит свои провокации в территориальных водах, которые считают своими Греция и Кипр, тогда надо будет «снова подумать», что с этим делать. В свою очередь французский министр торговли Франк Ристер, после того как Париж отозвал своего посла из Анкары, дал понять, что на следующем саммите Евросоюза вопрос о санкциях может быть поставлен всерьез: по его словам, Европе придется принять решения, которые позволят ей укрепить баланс сил с Турцией, чтобы лучше защищать свои интересы и европейские ценности.
Но и без санкций давление на турецкую экономику на западном фронте усиливается по мере того, как международные рейтинговые агентства и аналитики последовательно формируют репутацию страны как ненадежного партнера. Например, агентство Moody’s после сентябрьского снижения рейтингов государственных облигаций Турции предприняло такие же меры в отношении ее крупнейших нефинансовых корпораций и ведущих банков. Кроме того, западные аналитики регулярно говорят об ограниченной независимости турецкого финансового регулятора, напоминая о том, что на ключевые решения ЦБ оказывает влияние лично Эрдоган.
Дополняют это представление все большие сомнения в достоверности турецкой статистики. Помимо реальной картины безработицы, независимые исследователи недавно представили и собственную оценку инфляции в стране, которая мало соответствует официальной. Как подсчитала независимая турецкая группа по исследованию инфляции (ENAG) во главе со стамбульским профессором Вейселом Улусоем, в сентябре потребительские цены в стране выросли на 3,61% к августу, тогда как государственная статистика зафиксировала рост всего на 0,97%. По некоторым товарным позициям расхождения были еще более значительны, например компьютеры и планшеты в преддверии нового учебного года подорожали в Турции на 4% по официальным данным, и более чем на 30% — по неофициальной оценке.
Тем не менее власти Турции продолжают придерживаться прежнего курса словесных интервенций об экономических успехах. Последние по времени подобные заявления сделали министр финансов и зять президента Турции Берат Албайрак, заявивший на фоне очередных антирекордов лиры, что экономика страны растет, и министр промышленности и технологий Мустафа Варанк, который заверил представителей бизнеса, что нынешний год будет завершен с минимальным ущербом. Что же касается самого Эрдогана, то его свежая порция хороших экономических новостей, вероятно, припасена на момент открытия Трансадриатического газопровода (ТАР), которое, как сообщил на днях президент Азербайджана Ильхам Алиев, должно состояться в течение нескольких недель.
Но и общие высказывания официальных лиц Турции на макроэкономические темы не вызывают особого доверия у специалистов ни в стране, ни за ее пределами. Как показал недавний опрос с участием 48 экономистов, включая турецких, проведенный Reuters, по итогам этого года экономика Турции упадет на 3,4%, хотя официальный прогноз сообщает о росте на 0,3%, и только в худшем сценарии предусматривается сокращение ВВП на 1,5%. Очевидно, что независимые оценки выглядят более достоверно, если принять в расчет хотя бы глубину падения в туристической отрасли, на которую приходилось порядка 10% турецкой экономики (а с учетом связей туризма с другими отраслями — еще больше). Но мотивы для борьбы за красивые цифры более чем понятны: в последний раз турецкий ВВП падал в годовом выражении в кризисном 2009 году и теперь турецким властям очень важно показать, что экономика остается в зоне роста, вопреки глобальным потрясениям.