можно ли выучить арамейский язык

Можно ли выучить арамейский язык

Ответьте, пожалуйста, почему в христианской молитве осталось только одно слово на арамейском языке – родном языке Исуса, а именно слово «амин». Почему христианин, обращаясь к Богу, не обращается к нему так же, как обращался Исус, то есть на родном языке Исуса. Я понимаю, что трудно православному человеку выучить молитву на арамейском языке, но выучить всего два слова – «Бог», «Боже» – просто. Если Церковь старалась во всем брать пример с Исуса, то тогда вряд ли позабыли бы язык Исуса. У меня есть ответ на этот вопрос. Все дело в том, что в арамейском языке слово «Бог» это «Алла», «Боже» – «Ляхе», то есть так же, как и у мусульман. По моему убеждению, только по этой причине в Церкви не обращаются к Богу, как обращался Исус.

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров):

Утверждения, содержащиеся в письме, совершенно несостоятельны.

1. Слово «Бог» по-арамейски произносится не Алла, а Элах (также и слово «Боже» по-арамейски не Ляхе, а Элои). Эта форма генетически связана с древнееврейским словом «Бог» – «Элоах» (см., напр.: Втор. 32: 15), а не со словом «Аллах», которое восходит к политеистическому древнеаравийскому культу: Allah (al – определенный артикль; ilah – бог). У арабов-язычников до принятия ими ислама Аллах – верховное божество, почитавшееся в Северной и Центральной Аравии как бог-предок, бог неба и дождя. Отец Мухаммеда, который был язычником, носил имя Абдаллах («Раб Аллаха»). У арабов Сирийской пустыни женой Аллаха считалась ал-Лат, а на юге Центральной Аравии Узза. В других областях Аравии они вместе с Манат почитались как дочери Аллаха. Об этом есть упоминание в Коране в 53-й суре: «Видели ли вы ал-Лат, и ал-Уззу, и Манат, третью, иную? Неужели у вас – мужчины, а у Него – женщины? Это тогда – разделение обидное!» (53: 19–22).

2. Впервые перестали произносить слово «Бог» по-арамейски не православные христиане, а святые апостолы за шесть веков до появления ислама. Кроме Евангелия от Матфея (которое было переведено с еврейского на греческий язык еще в апостольский век), все книги Нового Завета написаны ими на греческом языке. Бог по-гречески – Теос.

3. Само по себе созвучие имен, если бы оно даже было, ничего не значит. Учение о Боге в христианстве и исламе совершенно различное. Великая богооткровенная истина о трехипостасном единстве Бога Отца, и Сына и Святого Духа для создателей ислама оказалась недоступной, ибо естественным человеческим разумом постигнуть ее невозможно. Учение это прикровенно указанно в Ветхом Завете, ясно утверждается в Новом Завете. Господь посылает апостолов и их последователей научить и крестить все народы «во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28: 19). Имя одно («во имя»), а Лиц три: Отец и Сын и Святой Дух. Святой апостол Павел заканчивает 2-е послание к коринфянам благословением Святой Троицы: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами. Аминь» (2 Кор. 13: 13). Святитель Иоанн Златоуст замечает по этому поводу: «Так все принадлежащее Троице нераздельно! И где общение Духа, там и общение Сына, и где благодать Сына, там благодать Отца и святого Духа» (Гомилия 30 на 2-е послание к коринфянам).

Источник

Практическая грамматика арамейского языка — Таргум Онкелоса, Книга Зоhар, Мидраши

Мы публикуем книгу Йорама Лемельмана «Практическая грамматика арамейского языка» (Таргум Онкелоса, Книга Зоhар, Мидраши) с дополнениями.

В дальнейшем материал будет дополняться автором, то есть на сайте всегда можно будет найти последнюю версию книги. Не рекомендуется «скачивать» пиратские публикации (без электронной ссылки на данную публикацию).

Дополнения и конструктивные замечания читателей будут приняты с благодарностью – пишите комментарии к материалу.

Й. Лемельман «Практическая грамматика арамейского языка» (Таргум Онкелоса, Книга Зоhар, Мидраши)

© распространение и публикация, издательство АХАЗ, 2008

יורם למלמן «דקדוק ארמי שימושי»

Y. Lemelman “Practical Grammar of Aramaic Language”

לעילוי נשמה Посвящается памяти

אלכסנדר-איסר בן גירש

Предисловие

Арамейский язык представлен в текстах еврейской традиции тремя диалектными формами, соответствующими трем этапам его исторического развития:

1) древнему – в книгах Даниэля и Эзры;

2) среднему – в Таргуме Онкелоса (книги Торы), Таргуме Йонатана Бен Узиэля (книги пророков и писаний), а также в Мидрашах, книге Зоhар и Иерусалимском Талмуде;

3) позднему – в Вавилонском Талмуде.

В этой книге излагается грамматика арамейского языка второго из вышеперечисленных этапов. Следует иметь в виду, что арамейский язык – ближайший родственник иврита, а потому при изучении его грамматической системы целесообразно проводить постоянные параллели между ними, что и проходит красной нитью через все изложение в этой книге. Надеемся, что данная лаконичная, но достаточно полная грамматика окажет существенную помощь всем желающим открыть для себя ранее запертые двери в сокровищнице еврейской традиции.

Замечание: При изучении арамейского языка полезно помнить о достаточно распространенном соответствии между звуками арамейских слов и их ивритских эквивалентов. Звуку שׁ в иврите часто соответствует ת в арамейском ( שׁוֹר «вол» ивр. – תּוֹר арам. ), звуку ז – דּ ( זָהָב «золото» ивр. – דְּהַב арам. ), звуку צ – иногда соответствует ע ( צִיר «посланник» ивр. – עִיר «ангел» арам.), а иногда ט ( צוּר «скала, утес» ивр. – טוּר «гора» арам.). Во многих словах гласному о иврита соответствует а в арамейском ( שָׁלוֹם «мир» – שֽׁלָם ).

3 комментария

Здравствуйте, меня зовут Анна. Хочу изучать книгу Зогар и арамейский, чтобы слышать Творца. Какой самоучитель/учебник по арамейскому языку основанному на книге Зогар самый лучший?
Пожалуйста, поделитесь ссылкой на скачивание.

Вы можете приобрести у меня грамматику Йорама Лемельмана (20 шек с пересылкой) или читать ее у меня на сайте.
Я не пользуюсь пиратскими публикациями, поэтому ссылок у меня нет.
Рекомендую также изучать арамейский на моем видеоканале
http://slovar-axaz.org/statiy/3172-aramit-nacalniy.html

Источник

На каком языке на самом деле говорил Иисус, или О чём не утихают споры на протяжении веков

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

В частности, в прошлом существовала некоторая путаница относительно того, на каком языке говорил Иисус, как человек, живший в первом веке нашей эры в Иудейском царстве, расположенном на территории нынешней южной части Палестины.

Новость о лингвистических разногласиях попала в заголовки газет, но оказалось, что и премьер-министр, и Папа Римский, скорее всего, были правы.

Ведущий исследователь современного арамейского языка, лингвист Кембриджского университета Джеффри Хан, пытается задокументировать все его диалекты до того, как его окончательные носители вымрут. В рамках своей работы Хан брал интервью у испытуемых в северных пригородах Чикаго, где проживает значительное число ассирийцев, говорящих по-арамейски христиан, покинувших свои родные страны на Ближнем Востоке, чтобы избежать преследований и войны.

Ассирийский народ принял арамейский язык (который возник из пустынных кочевников, известных как арамеи), когда они основали империю на Ближнем Востоке в восьмом веке до нашей эры, даже после того, как ассирийцы были завоеваны, этот язык процветал в регионе в течение многих веков. (Как известно, диалоги в фильме Мела Гибсона 2004 года «Страсти Христовы» о последних двенадцати часах жизни Иисуса были написаны на арамейском и латыни).

Арамейский язык оставался общим языком на Ближнем Востоке до седьмого века нашей эры, вплоть до того момента, пока он не был заменен арабским, когда мусульманские войска вторглись из Аравии. Впоследствии на арамейском языке продолжали говорить только немусульмане в отдалённых горных районах Ирана, Ирака, Сирии и Турции. За прошедшее столетие, когда носители арамейского языка бежали из своих деревень в города и другие страны (например, ассирийцы из Чикаго, опрошенные Ханом), этот язык не был передан более молодым поколениям.

Сегодня по всей планете может быть разбросано до полумиллиона носителей арамейского языка, однако эта цифра обманчива. Исследователи полагают, что существует более ста различных диалектов родного языка, известных как Нео-арамейский, некоторые из которых уже вымерли. Другие диалекты имеют мало живых носителей, и в большинстве случаев арамейский язык используется только в качестве устного, а не письменного языка.

Иисус скорее всего был многоязычным

Большинство религиоведов и историков согласны с Папой Франциском в том, что исторический Иисус в основном говорил на галилейском диалекте арамейского языка. Благодаря торговле, вторжениям и завоеваниям арамейский язык к VII веку до нашей эры распространился далеко за пределы страны и стал языком франков на большей части Ближнего Востока.

В первом веке нашей эры этот язык был наиболее часто употребляемым среди обычных евреев, в отличие от религиозной элиты, и наиболее вероятно, что он использовался Иисусом и его учениками в их повседневной жизни.

Но Нетаньяху был также технически прав. Древнееврейский язык, происходящий из той же языковой семьи, что и арамейский, также был широко распространён во времена Иисуса. Как и латынь сегодня, иврит был выбран языком для религиозных учёных и священных писаний, включая Библию (хотя часть Ветхого Завета была написана на арамейском языке).

Иисус, вероятно, понимал древнееврейский язык, хотя его повседневная жизнь скорее всего велась на арамейском языке. Из первых четырёх книг Нового Завета Евангелия от Матфея и Марка описывают Иисуса, используя арамейские термины и фразы, в то время как в Евангелие от Луки 4:16 он был показан читающим еврейский текст из Библии в синагоге.

Помимо арамейского и древнееврейского, во времена Иисуса были распространены также греческий и латынь. После завоевания Александром Македонским Месопотамии и остальной части Персидской империи в четвёртом веке до нашей эры греческий язык вытеснил другие языки в качестве официального в большей части региона. В первом веке нашей эры Иудея была частью Восточной Римской Империи, которая приняла греческий язык в качестве своего lingua franca и сохранила латынь для юридических и военных вопросов.

Вполне вероятно, что Иисус знал три общих языка окружающих его культур во время своей земной жизни: арамейский, древнееврейский и греческий. Исходя из этого знания, вполне вероятно, что Иисус говорил на том из трёх языков, который был наиболее подходящим для людей, с которыми он общался. Поэтому, как утверждают языковеды и историки, споры на эту тему зачастую бесполезны.

А в продолжение темы, читайте также о том, на самом ли деле Иисусу удалось избежать казни и как в дальнейшем сложилась его судьба. Быть может он не только женился, а и жил в Японии…

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источник

Арамейский язык: кто и зачем изучает его в России?

Сергей Владимирович Лёзов — российский лингвист и правозащитник. Родился в 1954 году в Смоленске, окончил в 1981 году филологический факультет МГУ (кафедра романской филологии). В молодости участвовал в правозащитном движении: входил в редколлегию бюллетеня «Экспресс-Хроники» (1987–1990), Московской Хельсинкской группы (1989–1990). Кандидат филологических наук (1994 год, диссертация «История и герменевтика в изучении Нового Завета»). С 1992 года преподает в РГГУ, в Институте восточных культур и античности. Переводил на русский книги богословов Пауля Тиллиха и Рудольфа Бультмана, философа Мартина Бубера. Автор многочисленных работ по древнееврейскому, арамейскому и аккадскому языкам.

Среди семитских языков наряду с хорошо известными (скажем, арабский и иврит) есть и совсем редкие — и мертвые, и пока еще живые, но неинтересные порой даже самим носителям. О том, как, кому и зачем преподают эти языки, рассказывает лингвист Сергей Владимирович Лёзов, доцент Института восточных культур и античности РГГУ по кафедре истории и филологии Древнего Востока. Вопросы задавала Анна Мурадова, канд. филол. наук, ст. науч. сотр. Института языкознания РАН.

— Поговорим вначале о языках, которые Вы преподаете. Я сама носитель новоарамейского языка и могу сказать: интерес к ним и в научной среде, и даже среди носителей этих языков весьма сдержанный.

— Один мой коллега из Гейдельберга, профессор Вернер Арнольд, сказал мне однажды: «Ты знаешь, новоарамейские языки преподаются в мире только в четырех университетах, в том числе в Москве!» Почему в Москве? Началось всё с моей специализации, Древней Сирии и Палестины. Стало быть, это изучение древнееврейского и арамейского. Я исходил из того, что независимо от финансирования в каждый данный момент арамеистическая научная повестка несравненно шире гебраистической. Необходимо ответить на те вопросы, которые наука поставила. Гебраистика, то есть изучение древнееврейского языка и Ветхого Завета, — отчасти популяризаторская дисциплина, общекультурная, так как заметного притока новых текстов не ожидается. И специалист по древнееврейскому языку и Ветхому Завету — это в каком-то смысле массовая профессия в Израиле и в Западной Европе, по очевидным причинам. В Израиле — это примерно как у нас классическая русская литература, в Германии — теологический факультет есть в каждом университете: надо учить будущих пастырей произносить умные еврейские и греческие слова с церковной кафедры.

Сергей Владимирович Лёзов

Что касается арамеистики, то тут научная потребность несравнимо больше. Тут поле непаханое! Необходимо издавать сирийские тексты. Студенты, к примеру, должны писать дипломные работы. Обычно это мучение — выбрать подходящую тему. На серьезную аналитическую работу по грамматике студент пока что не способен. А издать новый текст он может, он его читает, переводит, комментирует — и чувствует себя первопроходцем. Это просто и понятно. Декодировать текст — это то, чему мы его учим все годы. Огромная научная повестка в области современных арамейских языков, как правило бесписьменных. Можно заниматься полевой работой. Даже здесь, в Москве, этим успешно занимается мой коллега по кафедре Алексей Кимович Лявданский, контактирующий с носителями новоарамейских диалектов. У нас в РГГУ (на лингвистике) училась Кристина Беньяминова, она теперь записывает фольклорные тексты от своих родственников — носителей новоарамейского, под началом Алёши. А что для молодого филолога может быть интересней полевой работы? Да ничего. Наконец, можно заниматься историей арамейских языков, — то, над чем я сейчас работаю с молодыми коллегами. Арамейским языкам более трех тысяч лет, это глубочайший временной пласт! По глубине письменных свидетельств они сравнимы разве что с китайским языком. Это представляет большой интерес для исторического языкознания, но лингвистов часто отпугивает необходимость учить мертвые языки. Большинство предпочитает работать с грамматиками. Ни один лингвист еще не брался за создание истории арамейского языка. Однако задача существует, и наука рано или поздно ее решит. Без работы над новоарамейскими к этой задаче нельзя подступиться. Но специалисты по древним арамейским, как правило, не знают современных арамейских языков. Один из них, формулируя общее настроение в их цеху (и, вероятно, в оправдание своего дремучего невежества), написал как-то: «. a highly corrupt form of Aramaic is still spoken in three villages of Syria and in some few areas of Iraq». А «испорчены» они, продолжает наш писатель, под влиянием арабского, курдского и турецкого. Я стал заниматься новоарамейскими с нуля, когда мы с коллегами работали над первым томом «Семитских языков» в серии «Языки мира».

— Да, помню, как Вы сидели у нас в Институте языкознания и работали над этим томом.

— В этом томе я в какой-то мере отвечал за описание арамейских языков. И волей-неволей мне пришлось начать с того, чем человек обычно заканчивает свою литературную карьеру, то есть я написал общий очерк об арамейских языках, а уже потом стал заниматься решением конкретных научных задач. Сейчас, конечно, я бы написал всё это по-другому.

— В любом случае книга вышла очень полезная, причем не только для лингвистов. В московской ассирийской диаспоре она была нарасхват.

— Это приятно. Не все среднеарамейские языки удалось описать, к сожалению. Однако в томе дано наиболее полное на русском языке описание новоарамейских языков в их разнообразии. Когда мы работали над арамейским блоком этого тома, я стал учить язык туройо. Это один из самых архаичных современных арамейских языков, поэтому он важен для истории арамейского. Все языки, конечно же, одинаково заслуживают внимания. Но поскольку я занимаюсь историей глагола, мне интересен именно туройо.

— Всё это, несомненно, интересно в качестве объекта исследования, однако, насколько мне известно, в РГГУ сейчас возможны изменения, которые затруднят и преподавание редких языков, и штучно-ювелирную работу со студентами. Речь идет в том числе и о том, чтобы отказаться от групп с небольшим количеством студентов. Как это скажется на Вашей дисциплине?

— Я не настолько осведомлен, чтобы отвечать на вопросы об административных изменениях. Переговоры с ректором в компетенции директора института. Однако новый ректор на встрече с нами говорил о том, что желательно увеличить группы студентов до 12 человек. Я бы взялся.

— Но откуда они в таком количестве возьмутся и, главное, куда денутся после окончания учебы?

— Откуда возьмутся, я еще могу себе представить — у нас были случаи, когда мы набирали большие группы, 10–11 человек, но потом они разбегались кто куда, и правильно делали, потому что по специальности в таком количестве работать точно не смогут, их столько не нужно. Ну, выпустим мы 15 специалистов по арамейским языкам — работы по образованию они гарантированно не найдут. У нас-то эти языки преподаются преимущественно потому, что мы сами проявили инициативу. И строить планы на будущее мы не можем. Мы можем только говорить о нашем желании набирать студентов и учить их.

— Но ведь Вы не ограничиваетесь преподаванием в РГГУ? Насколько мне известно, Вы сейчас заняты подготовкой летней семитологической школы. Расскажите о ней, пожалуйста.

— Идея родилась так. Я давно хотел пообщаться с нашими украинскими коллегами и рассказал об этом Дмитрию Цолину, арамеисту из Острожской академии. И мы задумали провести летнюю школу в Остроге, это бывшая польская часть Западной Украины. Я сообщил об этом плане в нашей группе Aramaica на «Фейсбуке». И полтора десятка московских коллег тут же откликнулись, захотели преподавать в летней школе! Академический уровень лекторов будет высоким. Будут московские филологи-семитисты из числа лучших, будут наши коллеги из Западной Европы и Израиля. Ученики — из России, Украины, Белоруссии, Польши, возможно, из Израиля. Есть даже из Западной Европы. Пока еще рано говорить о подробностях, всё находится в стадии подготовки. Мы планируем три недели очень интенсивных занятий, чтобы студенты получили шанс открыть для себя новые миры. Мне хочется, чтобы люди обнаруживали что-то новое, что, возможно, изменит их мировоззрение и сознание. Понимаю, что это звучит наивно, но изменить жизнь людей с помощью новых знаний — вот моя дальняя цель.

— Напоследок расскажите, пожалуйста, о том, как создавалась ваша кафедра.

— Кафедру основал Леонид Ефимович Коган. Он из тех людей, кто умеет планировать свою жизнь на 20–30 лет вперед. Еще будучи студентом на восточном факультете в Питере, он приезжал к нам в РГГУ читать курсы лекций по семитской филологии. В 1996 году он поступил в аспирантуру Института восточных культур РГГУ. В 1997 году Лёня набрал свою первую группу студентов по специализации «История и филология Древней Месопотамии», и это было началом нашей кафедры. В 1999 году была впервые набрана группа «История и филология Древней Сирии-Палестины», эту специализацию сейчас курирую я. Потом на кафедре появились арабисты, в этом году будет третий набор. И четвертое наше направление — «Эфиопско-арабская филология», где из живых эфиосемитских языков изучается главным образом амхарский.

— Много ли у вас студентов?

— Из-за нерыночного характера специальности проходной балл по ЕГЭ у нас низкий, поэтому поначалу приходит много народу. Многие потом отсеиваются, потому что с первого семестра приходится много работать, зубрить, «рыть носом землю».

— Чем отличается обучение языкам Ближнего Востока у вас от обучения, скажем, в Институте стран Азии и Африки?

— Я не учился в ИСАА, только преподавал там древнееврейский и арамейский, так что могу судить лишь поверхностно. В ИСАА основное направление — практическое: упор делается на изучение живых литературных языков — скажем, стандартного арабского или хинди. Мы же учим не на переводчиков-синхронистов, а претендуем на то, чтоб растить ученых, прежде всего филологов.

— Как я понимаю, у вас штучная работа со студентами?

— А как же иначе?! К концу обучения у нас остается мало студентов, хотя бывало и так, что до конца курса добиралось человек шесть-семь, а это для нас много. Были случаи, когда из целой параллели оставался один студент. Однако и его трудоустройство — нелегкая задача. Рынок труда таков, что перспективы для столь редких специалистов отсутствуют. Выпускник мог бы претендовать на работу у нас же в институте, но это трудно осуществить по очевидным причинам, и чем дальше, тем будет труднее, так как бюджетное финансирование образования, как известно, сокращается. Есть и другой вариант: зацепиться где-нибудь в Германии или во Франции. Но там и своих молодых специалистов по Древнему Востоку девать некуда. Иной раз кажется, что наша ситуация до недавних пор была даже лучше западноевропейской, как это ни странно. Объясняется это вот как: на Западе устроено, скорее, по принципу «всё или ничего»: ученый либо получает в конце концов пожизненный контракт, «a tenure-track position», либо выбывает из ремесла. В России это более нюансировано: можно всю жизнь проработать старшим преподавателем без ученой степени — ничего особенного в этом нет.

— У нас, кельтологов, та же ситуация: наши языки не имеют никакой прикладной ценности и мало востребованы.

— Разумеется, ведь мы готовим тех, кто будет заниматься наукой. Рынок труда при этом не расширяется, а, наоборот, схлопывается, так как финансирование научных исследований уменьшается. Если у человека нет детей и он сам живет с родителями (короче, избавлен от «квартирного вопроса»), то на зарплату научного сотрудника еще как-то прожить можно — в конце концов, всегда существуют подработки. Еще бывают гранты. Но перспектива остается хронически неясной. Скорее всего, рано или поздно придется искать работу для выживания и заниматься наукой в свободное время. Но «работа для выживания», если она интересная и требует приложения мозгов, всё больше и больше затягивает человека. Способный человек (а у нас, как правило, другие не учатся) начинает представлять собой ценность уже на другом рынке труда. Постепенно наука уходит из его жизни. То есть если человек способный и не готовый к жизни без долгосрочных гарантий, то его силы пойдут туда, где будет материальная отдача.

— Все мы видели множество таких примеров, но всё же в РГГУ работают те, кто не стал отказываться от академической деятельности. Как они выживают?

— У нас ситуация неплохая, с некоторых пор нам стали больше платить. На еду хватает. Все строят свою жизнь по-разному, я не могу сказать за других. Если человек получает хоть какие-то деньги за исследования, которые составляют смысл его жизни, я считаю, это большое везение. Я для себя на такое изначально не рассчитывал. И я благодарен коллегам, студентам и самой судьбе за всё, что было и чего уже не отнять.

Источник