ягудин зима смотреть в хорошем качестве на русском
Олимпийская «Зима» Ягудина – лучшая короткая программа в истории мужского фигурного катания
Зрители “Солт-Лейк Айс Центра” встретили Алексея Ягудина громогласными аплодисментами. Он катился на центр льда со вскинутыми вверх руками. Следом наступила практически идеальная тишина. Лишь издалека доносились единичные одобрительные возгласы. Ягудин закрыл лицо руками, приняв исходную позицию. А через несколько секунд открыл, чтобы явить миру фигурного катания лучшее, что тот когда–либо видел. Шедевр, который станет бессмертной классикой спорта, сравнимый с работами Пикассо, да Винчи и Дали. Чистое, неподдельное произведение искусства.
А ведь мы могли этого и не увидеть. Годом ранее, после чемпионата мира в Ванкувере, Алексея стали посещать мысли о завершении спортивной карьеры. Там он уступил пальму мирового первенства своему соотечественнику и заклятому сопернику Евгению Плющенко, заняв лишь 5 место в квалификации и второе по итогам соревнований. О своей произвольной программе “Гладиатор” он говорил так: «Это о человеке, который был сильным, имел всё, побеждал. Потом сломался, всё потерял и снова начал подниматься…» Хотя она не была для него счастливой (он проиграл все крупные старты 2001 года), но пророческой в какой-то мере стала.
После Ванкувера Ягудин полностью изменил свои тренировки, мышление и отношение к фигурному катанию в целом, чтобы подойти к Олимпийским играм в Солт-Лейк Сити сильнее, чем когда-либо.
Постановщиком его короткой программы для олимпийского сезона 2001/02 выступил Николай Морозов, который после завершения карьеры фигуриста вошел в команду Татьяны Анатольевны Тарасовой, а затем стал хореографом Алексея Ягудина, перебравшегося в США. Всё гениальное появляется случайно. “Зима” не стала исключением. В поисках мелодий для выступлений, в одном из музыкальных магазинов Морозов наткнулся на диск неизвестного в широких кругах австралийско-британского квартета “Bond”. Одна из композиций под названием “Wintersun” и легла в основу программы.
Премьера “Зимы” пришлась на Игры доброй воли, проходившие в Австралии. Тогда в короткой программе Алексея Ягудина было тяжело разглядеть эталон хореографии и создания художественного образа на льду, а в нем самом будущего олимпийского чемпиона. Там он завоевал столь непривычную для себя бронзу. После этого он решил прибегнуть к помощи спортивного психолога. Связаны ли его дальнейшие успехи напрямую с этим или нет – не ясно. Но факт остается фактом. Победы пришли. И заслуга Загайнова определенно в этом была. В том сезоне Ягудин не проиграл больше ни разу.
Говорят, что поступки предопределяют не только человека, но и его судьбу. Все решения, принятые Алексеем Ягудиным по ходу спортивной карьеры, пусть даже и неоднозначные, вели его именно к тому самому выступлению в Солт-Лейк Сити, навсегда изменившему фигурное катание. В тот день у этого вида спорта появились миллионы новых почитателей.
Эта программа сочетала в себе исключительно подобранную музыку, невероятную хореографию, потрясающий костюм и магию. Но она бы никогда не стала гениальной, без гениального фигуриста. Именно олимпийское исполнение Ягудина в совокупности с золотой медалью подарили “Зиму”, которая осталась в памяти каждого болельщика.
Во время объявления результатов Татьяна Анатольевна пристально вглядывалась в оценки на табло, словно ожидая того, что они изменятся на заветные 6.0. Если не за технику, то за артистизм точно! Этого не произошло. Но не прекращавшиеся овации зрителей в адрес российского спортсмена – больше, чем высший балл. Это признание величия Ягудина, как фигуриста. Здесь и сейчас он продемонстрировал миру грань, где спорт становится искусством. И преодолеть её не удается никому вот уже практически 20 лет.
От «Зимы» Ягудина до «Январских звезд» Медведевой. Вспоминаем лучшие зимние программы в фигурном катании
В первый день декабря, когда запускается обратный отсчет до нового года, «Матч ТВ» рассказывает о самых вдохновляющих программах фигурного катания на зимнюю тематику. От Ягудина до Медведевой — искрящиеся, как снег на солнце, костюмы, великая музыка классиков, и не только, и мощный энергетический заряд.
Алексей Ягудин, «Зима»
Программа-бренд, программа-история и программа-легенда. Жаль, нельзя узнать точную статистику, какое количество поклонников фигурного катания назвали бы ее своей самой любимой на все времена. «Зима» Ягудина произвела фурор в 2002 году, потому что никто и никогда не катал ничего подобного, но главное — она помогла Алексею Ягудину выиграть олимпийское золото.
В качестве постановщика тренер Ягудина Татьяна Тарасова пригласила тогда еще 26-летнего Николая Морозова. Он же нашел музыку — композиция изначально называлась «Wintersun», исполнял ее струнный квартет Bond из Австралии, и диск Морозову попался в руки случайно — по совету продавца в музыкальном магазине. И сам фигурист, и его тренер сразу влюбились в предложенный Николаем вариант. Правда, в ходе работы над программой «Wintersun» превратилось просто в «Winter». Костюм выбрали символичный — узор на верхней части комбинезона выполнен таким образом, что имитирует черное дерево с заснеженными ветвями.
Конечно, без чистого исполнения элементов никакая самая гениальная постановка не помогла бы Алексею стать первым. Но в Солт-Лейк Сити сошлись все звезды, и после безошибочных прыжков (в том числе редкого тогда четверного тулупа), фишки с собиранием снега со льда и той самой зубцовой дорожки, названной впоследствии «ягудинской», американская публика вскочила со своих мест в едином восторженном порыве. Впереди была еще произвольная программа, но Алексей, кажется, убедил судей и доказал им все еще в короткой.
Алена Канышева, «Зимние грезы»
Девушки из группы тренера Светланы Пановой всегда отличались штучными постановками. Одной из самых удачных работ Пановой и хореографа Илоны Протасени стала «Снегурочка», с которой Алена Канышева (она тогда тренировалась у Пановой) выиграла бронзу финала юниорского Гран-при в прошлом сезоне.
Вообще название «Снегурочка» — это вольная трактовка болельщиков, которым очень уж полюбилась программа Канышевой. На самом деле она не имеет никакого отношения к опере «Снегурочка» Римского-Корсакова, а поставлена на первую симфонию Чайковского «Зимние грезы».
Костюм авторства дизайнера Ольги Рябенко был сшит словно для театра, а не для фигурного катания — настолько серьезна его детализация. Нижний слой — платье с кружевом цвета морозного неба. Верхний слой — белоснежная плиссированная юбка и лиф, разделенные контрастным узким поясом. Дополняют образ короткие рукава, как на русских народных костюмах, расшитое бусинами и жемчугом ожерелье и серебряная тиара с жемчугом.
Но главное даже не платье, пусть и очень красивое, а отсылки к балету «Зимние грезы» в хореографии программы и очень точная интерпретация пластики, жестов и мимики самой Аленой. Всего 13 лет, а уже такая способность превращать спорт в искусство.
Шома Уно, «Зима»
Шома Уно представлял программу «Зима» из цикла «Времена года» Антонио Вивальди в один из самых важных моментов своей карьеры — олимпийский сезон 2017/2018. В этой постановке не было спецэффектов в виде собирания снега или использования зубцов, как у Ягудина, — она была сделана исключительно от конька — то есть музыка и шаги первичны, корпус вторит шагам, а руки отражают музыкальные акценты. В начале — нарастающее напряжение под солирующие струнные и самый сложный элемент программы — четверной флип. В конце — популярнейший музыкальный фрагмент Вивальди — симфоническая развязка со скрипками и вращения.
Вивальди, кстати, сопроводил 4 концерта из «Времен года» сонетами, поясняющими музыкальные образы. В зимнем сонете есть такие строки:
Клубятся вихрем снежные покровы, как будто вырвавшись из заточенья. Бушуют ветры встречные в сраженье, друг против друга ринуться в бой готовы. Тяжка зима, но радости мгновенья порой смягчают лик ее суровый. (Перевод В. Рабея)
У Уно было много прекрасных программ, но «Зима» стала особенной.
Евгения Медведева, «Январские звезды»
Эта произвольная программа была поставлена как олимпийская, но таковой не стала — после первого же старта ее заменили на «Анну Каренину». Возможно, Евгения не чувствовала музыку, возможно, Этери Тутберидзе посчитала, что приглушенные «Январские звезды» еще до выхода на лед проигрывают «красной балерине» Алине Загитовой, и стремилась уравновесить впечатление публики и судей от выступления своих учениц.
В интервью для сайта Федерации фигурного катания на коньках России Медведева так комментировала свой смелый шаг:
— Мне кажется, что для программ олимпийского сезона лучше выбирать сильную музыку и узнаваемый образ, понятный не только соотечественникам, но и всем остальным без перевода. Анна Каренина соответствует этому.
В программе звучит музыка из фильма, которая также была номинирована на «Оскар» как «Лучшая музыка». Она очень сильная, пронзительная, проникает в самое сердце. Для меня всегда было важно понимать, про что я катаю программу, какую историю рассказываю на льду. Тема «Карениной» — история ее любви, переживания — мне по-человечески понятна.
Сложно сказать, верным ли было то решение. Возможно, хрустальная неброскость «Январских звезд» в спокойном, но по-настоящему роскошном платье помогли бы Евгении Медведевой сыграть на контрасте с Алиной — и выиграть у нее балл, которого не хватило до золота. Потому что с точки зрения музыкальности и презентации вопросов к «звездам» не было уже на первом соревновательном прокате в Братиславе.
На показательное выступление на Гран-при Канады этого сезона Евгения вышла на лед в том самом платье, но каталась под другую музыку с вокалом.
Наталья Забияко — Алекандр Энберт, Екатерина Рязанова — Илья Ткаченко, «Метель»
Эта музыка относится к категории советской классики. Георгий Свиридов написал оркестровую сюиту «Метель» для кинофильма по одноименной повести Пушкина в середине 70-х годов. Потому все, кто используют музыку Свиридова для программ в фигурном катании, так или иначе опираются на первоисточник.
По сюжету провинциальная девушка Мария Гавриловна влюблена в бедного и потому немыслимого для родительского благословения человека. Она хочет бежать со своим избранником и обвенчаться с ним, но в решающий вечер все планы путает сильная метель. Возлюбленный не может найти дорогу в церковь, Мария ждет его там, а венчают ее в результате с незнакомым военным, которого в церковь по ошибке также привела метель. Так зимняя стихия навсегда изменила судьбы трех человек.
В фигурном катании наиболее часто берут для программ две части сюиты — вальс и романс.
Первый пример — Екатерина Рязанова — Илья Ткаченко и их стремительный легкомысленный вальс. В тот сезон вальс был обязательным танцем, поэтому постановка в первую очередь ориентирована на демонстрацию паттерна — обязательной дорожки шагов. Благодаря этому в танце есть настроение настоящего бала.
Позже у них был и произвольный танец «Метель» — на другую часть произведения Свиридова.
Ее же использовали Наталья Забияко — Александр Энберт в одной из своих самых запоминающихся программ, которая как влитая села на фактуру спортсменов. Белый мундир Александра и белое платье Натальи — идеальное попадание в образы.
Юко Кавагути — Александр Смирнов, «Февраль»
Было что-то символичное в том, что петербургская пара катается под музыку современного петербургского композитора Леонида Левашкевича — кстати, именно благодаря выбору тренера Тамары Николаевны Москвиной для своих учеников «Февраль» Левашкевича получил мировую известность.
В нынешнем сезоне эту музыку взяла для себя Станислава Константинова — тоже петебурженка.
«Февраль» хотя и является самостоятельным произведением, все-таки завершает собой цикл «Времена года». Композитор так его характеризовал:
— Это не просто созерцательное отражение смены сезонов, это осмысление самой сути течения времени от истока, рождения до последнего аккорда увядания. На пороге февраля начинается новый этап — новая жизнь.
Однажды Левашкевич пригласил Тамару Николаевну с учениками на концерт. Когда Юко и Александра поприветствовал зал и зазвучал «Февраль», партнерша расплакалась.
— Когда исполнялось это произведение, на глазах Юко я заметила слезы. Настолько тронула ее эта музыка, так она прочувствовала ее, — сказала Москвина.
Александра Бойкова — Дмитрий Козловский, «Щелкунчик»
Трудно представить себе более праздничную музыку, чем балет Чайковского. Есть семьи, в которых поколениями формируется традиция в декабрьские и январские дни ходить на «Щелкунчик» в театр.
Произвольную программу под «Апофеоз» — кульминационную коду балета — Александра и Дмитрий катали два сезона: последний юниорский и первый взрослый. И только к концу второго года стали справляться с Чайковским так, как он того требует — широко, амплитудно и торжественно. Программа была задумана «без потолка» — спортсмены могли в ней расти и показывать прогресс, что говорит о высоком профессионализме постановщика.
В музыке на тему зимы композиторы при помощи мелодии, гармонии и ритма воплощают художественные образы самого холодного времени года. Низкие морозные звуки напоминают порывы вьюжного ветра, теплые и открытые — звуки огня, дающего дому тепло. В пассажных скрипичных переливах угадывается ностальгия по лету. Духовые инструменты в оркестре (например, гобой) могут показать даже мягкий снегопад, а колокольчики — хрустальный перезвон оттепели, переходящей в заморозки. Зимой, как и во все другие времена года, широко развита лирическая тема — когда еще предаваться размышлениям, как не в студеные вечера у горячего камина.
Словом, в этой музыке столько образов, что каждый обращающийся к ней хореограф найдет, что предложить фигуристу. Возможно, мы так любим зимние программы еще потому, что в них всегда есть драма, но почти никогда — трагедия. Привычный ход вещей не дает нам забыть, что зима, какой бы суровой она ни была, все равно сменится весной.
Мы обожаем «Зиму» Алексея Ягудина. Это лучшее, что было с фигурным катанием
Олимпийский чемпион-2002, комментатор и ведущий Алексей Ягудин отмечает день рождения.
Хороший повод вспомнить короткую программу «Зима», с которой он выиграл Игры-2002. Возможно, это лучшая постановка в истории мужского катания.
Впервые этот текст опубликован на Sports.ru в 2019-м.
Только не говорите, что не видели этот номер. Такое невозможно, даже если вы появились на свет позже этой программы.
В 2002-м она принесла Ягудину золото Игр, главную победу в жизни и восторженную любовь зрителей. Японцы умели гениально показывать фигурное катание уже тогда.
Лето 2001-го – самый мрачный отрезок в карьере Ягудина. За спиной сезон, где он проиграл все топ-старты (финал Гран-при, чемпионаты России, Европы и мира) Евгению Плющенко – непримиримому сопернику, от которого убежал к Татьяне Тарасовой в США. Впереди – неизвестность олимпийского сезона, осложненная болями в бедре, ссорами с Тарасовой и мучительной борьбой с лишним весом. К осени дневное меню Ягудина в доме Тарасовой в Лейк-Плэсиде состояло из тарелки овсяной каши утром и яблока на ужин.
В таком состоянии Ягудин учил «Зиму» для короткой и «Человека в железной маске» для произвольной. Программы, которыми он с командой собирался обыгрывать главного фаворита Игр – Плющенко.
«Зиму» для Алексея сочинил Николай Морозов – 26-летний постановщик, за пару лет до этого завершивший невзрачную карьеру в танцах на льду. Устав от бесконечной смены партнерш (Першанкова – Гвоздкова – Навка – Давыдова, и это только за 5 лет), Морозов накануне сезона-1999/00 принял приглашение Тарасовой войти в ее команду и стал личным хореографом Ягудина, только перебравшегося в Америку.
Впрочем, гениальной программы могло просто не быть. Помогла случайность.
«Каждый сезон мои тренеры приобретали десятки музыкальных дисков с целью найти подходящую музыку для постановок. Николай Морозов поехал в Нью-Йорк в музыкальный магазин, чтобы посмотреть новинки. Он долго плутал среди прилавков, пока один из служащих не обратился к нему: «Слушай, я тебя, по-моему, не первый раз вижу. Ты что-то конкретное ищешь?» Коля объяснил, что он тренер фигуристов, и ему нужны мелодии для выступлений. Служащий̆ посоветовал взять новый диск группы Bond.
Николай Морозов
Коля потом позвонил и сказал: «Мне кажется, я нашел очень хорошую музыку». Мы слушали ее без конца – так она нам нравилась. Татьяна Анатольевна хотела поставить что-то из «Лебединого озера» Чайковского, но нас захватила эта бесподобная пьеса квартета Bond, и мы поняли, что именно с ней все получится. При монтаже мелодия сразу хорошо легла. Только мы название переделали: вместо «Зимнего солнца» у нас стала «Зима», – рассказывал Ягудин.
Морозов в старом интервью «Коммерсанту» тоже вспоминал эту историю: «Оказалось, что диск только вчера завезли. Я купил и тут же дал послушать Леше по телефону. Когда он приехал ко мне домой, то мы часа четыре на полу ночью под нее танцевали. А потом пошли на лед», – в оригинале композиция называлась «Wintersun» («Зимнее солнце»), но при постановке солнце отбросили.
Австралийско-британский квартет Bond на тот момент не был известен ни в Европе, ни в Америке. Четыре симпатичные девушки всего год играли на струнных классический кроссовер с элементами синти-попа – альт, две скрипки и виолончель.
Возможно, именно программа Ягудина катапультировала их в большой шоу-бизнес. Сейчас в мире продано больше 4 миллионов пластинок Bond – рекорд для команд, игравших инструментальную музыку на струнных.
Мелодия не понравилась только одному человеку из команды Ягудина – агенту Дмитрию Горячкину, с которым в Америке по словам Алексея они стали как братья.
«Летом, когда мы с Дмитрием отдыхали в Доминиканской Республике, я просил его послушать музыку. Дмитрий был не просто агентом, а человеком, который полностью пытался вникнуть в процесс постановки программ. Я говорю: «Дима, музыка обалденная, я могу ее слушать часами. Просто шедевр!» А мы лежали на пляже. Он послушал и спрашивает: «Что за ерунду ты мне поставил?» Я говорю: «Ты ничего не понимаешь. Это прелесть. Я даже вижу, что под эту музыку на льду будет происходить». Он говорит: «И слышать не хочу, ищите другие мелодии». Ему больше понравилась русская «Коробочка» в современной̆ обработке – песня с этого же диска», – рассказывал Ягудин.
Премьеру «Зимы» неожиданно занесло в Австралию – Ягудин с Тарасовой открывали олимпийский сезон Играми доброй воли в Брисбене. Это был самый кошмарный прокат в жизни Ягудина. Выполняя второй тулуп в каскаде, он жестко ударился о борт головой и докатывал программу словно в тумане, сорвав и аксель, и лутц. По старой 6-балльной системе судьи оценили его технику от 4,4 до 5,1 – полный провал.
«Когда «Зима» появилась, и я плохо, без прыжков, откатал ее на Играх доброй воли, Дмитрий не выдержал: «Ну вот, полный караул. Менять надо все, и музыка никуда не годится, и костюм ужасный». Тут уже проявились мудрость Татьяны Анатольевны и мое упорство. Мы отстояли свою правоту. Но тогда я и представить не мог, что этот костюм меня прославит. Костюм черно-белый. Вроде бы сколько их было в фигурном катании! Однако это «дерево, покрытое снегом», почему-то запомнилось», – костюм для «Зимы» придумала Нателла Абдуллаева, художник из Питера.
Ее задумка – падающий на дерево снег, ветви, запорошенные инеем – воплотилась не сразу.
«Для костюма Ягудина было около 100 эскизов! Тарасова говорит: «Это не олимпийский костюм». Мы часами вместе с ней ходили-бродили, искали образ. Нельзя фантазировать без удержу, надо еще учитывать кучу нюансов, фигуру спортсмена в первую очередь – ведь он должен быть красив на льду!
Примерки проходили так: стоит Леша Ягудин, а мы втроем – я, Татьяна Тарасова и Лена Данилова, наш портной – ходим вокруг, ссоримся, обсуждаем, закалываем ткань, снова ссоримся, раскалываем, но потом непостижимым образом получается красота! Костюм должен подчеркивать или скрывать, чтоб на льду спортсмен выглядел как можно более эффектно. Вот, например, Леше Ягудину нужно было зрительно удлинять ноги, поэтому почти все его костюмы с завышенной талией», – вспоминает Абдуллаева.
Больше после провального Брисбена Ягудин не проиграл ни одного турнира. Американский Мастерс, Skate Canada, Trophée Lalique, финал Гран-при, ЧЕ, Олимпиада, ЧМ – 7 изумительных прокатов подряд.
«Когда программа выполняется на хорошем уровне, это тоже способствует популярности. Были у нас изюминки, когда я бросал руками снег и очень много выполнял дорожки шагов. В то время акцент делался на прыжки, и лишь считанные спортсмены без устали работали над дорожками, чтобы не просто проходить их по кругу. И все же если бы я тогда не выиграл Олимпиаду, а приехал с этой программой вторым или третьим, то она не котировалась бы так высоко. Она осталась в памяти еще и потому, что была прекрасно откатана», – признавался Ягудин.
Самый любопытный эксперимент – перевести «Зиму» в цифры современного судейства. Это не так сложно – технический контент Ягудина почти дословно совпадает с тем, который неделю назад в Минске представил в короткой Михаил Коляда. Исключение – последнее вращение, которое Алексей делал сидя, а не в либеле (минус 0,2) и вторая дорожка шагов – ее отменили в 2010-м.
Выходит – «Зима» в идеальном исполнении сейчас принесла бы Ягудину точно не меньше 100 баллов.
Впрочем, судьи не всегда восхищались катанием Ягудина. Комментатор Василий Соловьев в подкасте Sports.ru рассказал историю, как дорожки шагов из «Зимы» едва не стали примером, как нельзя делать:
«Зима Ягудина – это был абсолютнейший шедевр. Невероятный прорыв – и эмоциональный, и хореографический, и музыкальный. Вы бы видели, как вскакивали люди – Ягудин поднимает руки и весь зал просто как по команде. Так в армии не встают. Впервые в истории Игр мужчина-одиночник победил единогласно – по 6-балльной системе.
И вот летом после Игр на судейских сборах специально натасканные судьи начинают: «новые веяния в фигурном катании говорят, что стало очень мало реберного катания – а оно должно преобладать. Посмотрите, как катается Ягудин – так ни в коем случае нельзя делать». И заводят его дорожку шагов на зубцах коньков – такие смешные, очень трогательные шаги.
Естественно наша федерация тут же начинает возмущаться: ребята, это как? Вы берете олимпийского чемпиона, «the best of the world и так его позорите, принижаете и обесцениваете. Они конечно смутились – ой-ой-ой, простите, конечно мы так делать больше не будем».
Это был последний любительский сезон Ягудина. В октябре он приехал на Skate America с новыми программами, но здоровье позволило ему откатать только короткую.
О завершении карьеры Ягудин объявил 4 ноября 2002-го на льду Skate Canada, куда был заявлен, но смог выйти только на показательные: «Пока я говорил, многие плакали».
Использованы цитаты из книги Ягудина «Напролом».