эстрада 30 х лучшие отечественные исполнители

Плейлист советской

Рекордсмены советской грамзаписи — жанры и голоса, которые слушали в городах и селах, в Кремле и Переделкине

В СССР не существовало понятия поп-музыки, однако были поп-звезды — артисты, которых обожали миллионы, и хиты — песни, которые знали все. В поп-звезд зажигали переносные патефоны, на которых слушали шипящие грампластинки. Хотя на тот момент они были уже устаревшей технологией (в широкое коммерческое использование грампластинки вышли в начале XX века), им все еще не было конкуренции. Входившие в моду радиоприемники были редки, громоздки и не могли обходиться без элек­три­чества, да и эфиры радиопередач в то время строились в основном на проигрывании граммофонных пластинок. Arzamas подготовил краткий плейлист рекордсменов грамзаписи : жанры и голоса, которые слушали в городах и селах, в Кремле и Переделкине.

Цыганский романс

«Дорогой длинною» в исполнении Тамары Церетели. 1925 год

С конца XVIII века хор цыган стал непременным атрибутом аристокра­тиче­ского праздника в России. Последние звезды цыганского романса в Российской империи — Варвара Панина и Анастасия Вяльцева, страстными поклонниками которых числились и Николай II, и Александр Блок, — застали наступление эры граммофонной записи. Их пластинки, напечатанные еще до революции, имели хождение на территории СССР, ценились и бережно хранились. Другой любимец последнего русского императора, Юрий Морфес­си, эмигрировал в Париж; его записи цыганских романсов, издававшиеся в Берлине, сотрудники дипслужб ввозили в страну тайком наряду с пластин­ками Вертинского.

Новообразованное пролетарское государство развернуло борьбу с «цыганщи­ной» как болезнью прошлого. В феврале 1923 года был создан Комитет по кон­тролю за зрелищами и репертуаром — Главрепертком, который стал двигате­лем советской художественной цензуры. Одной из первых инициатив Главре­перткома было создание Коллегии по контролю граммофонного репертуара, которая составляла списки запрещенных пластинок для изъятия из продажи и конфискации. Записи цыганских песен составляли в них значительную долю. Российская ассоциация пролетарских музыкантов (РАПМ), объявившая своей задачей борьбу с музыкой, классово чуждой рабочим, считала «цыганщину» едва ли не первым своим врагом. Однако ничего взамен Советское государство не предлагало, и публика в ресторанах и пивных Моссельпрома требовала от исполнителей цыганский романс.

Фокстрот и танго

«Утомленное солнце» в исполнении ансамбля «АМА-джаз» Александра Цфасмана. 1937 год

Одной из песен-символов этого десятилетия стало танго «Утомленное солнце», которое было написано польским композитором Ежи Петерсбурским в 1936 го­ду, а в народной памяти осталось в модифицированной версии создателя первого московского джаз-банда Александра Цфасмана.

«Аллилуйя» в исполнении ансамбля «АМА-джаз» Александра Цфасмана. 1928 год

Джаз в СССР родился при Ленине (а вернее, опередил рождение СССР на три месяца с небольшим, появившись в России в октябре 1922-го Первый джазовый концерт на территории России состоялся 1 октября 1922 года — выступал ансамбль поэта и танцора Валентина Парнаха. ), а в народ пошел при Сталине. «У нас очень полюбили джаз, полюбили запоздалой, нервной любовью», — писали Ильф и Петров в 1934 году.

Первые грампластинки с отечественным джазом появились в 1925 году. Это была запись Первого инструментального ансамбля «Джаз-банд» под управ­лением А. К. Львова-Вельяминова. Чуть позже появились пластинки «АМА-джаза» АМА — сокращение от Ассоциация московских авторов. Александра Цфас­мана. В 1929 году в Ленинграде дебютирует «Теа-джаз» Леонида Утесова, которому вскоре предстоит стать главным популя­ризатором жанра в стране. В 1934 году появляется коллектив Александра Варламова, пионера советского свинга и сокурсника Арама Хачатуряна. В том же году на экраны выходят «Веселые ребята» с Леонидом Утесовым и Любовью Орловой — первая джаз-комедия в СССР.

К середине 19 в стране были уже и звезды-солисты, и композиторы-хитмей­керы, и целых два государственных джаз-оркестра. Ансамбль Леонида Утесова превратился в Государственный джаз-оркестр РСФСР, а композитор Матвей Блантер, от фокстротов сделавший поворот к «Песне о Щорсе» и осаннам Сталину, чтобы иметь возможность писать музыку для джаза, основал вместе с дирижером Виктором Кнушевицким Государственный джаз-оркестр СССР. В аранжировках песен тогдашних эстрадных звезд — Изабеллы Юрьевой и Вадима Козина — появились джазовые мотивы. В 1939 году руко­водителем джазового оркестра Белорусской ССР стал бежавший из нацистской Германии трубач Адольф (Эдди) Рознер, которого, по легенде, признал за равного сам Луи Армстронг. В 1946 году, когда в стране начала разворачи­ваться борьба с космополитизмом, тлетворными влияниями Запада и в том числе с «пошлым джазом», Рознер пострадал за свою джазовую карьеру больше других музыкан­тов, попав на восемь лет в лагеря.

Исаак Дунаевский

«Марш веселых ребят» в исполнении ансамбля Леонида Утесова. 1934 год

Эта дружба совершила переворот в советской эстраде. Дуня помог Леде (так друзья называли друг друга) адаптировать джаз к вкусам жителей Советского государства в спектакле-ревю «Музыкальный магазин». Посмотрев его, режиссер Григорий Александров загорелся идеей снять музыкальный фильм-комедию — именно так появились «Веселые ребята», а затем «Цирк», «Волга-Волга» и «Светлый путь», сделавшие звездой Любовь Орлову. Песни Дунаев­ского из этих фильмов — бравурные, духоподъемные, маршевые и в то же время с фирменной щемящей, пронзительной нотой — распевала вся страна. Их можно считать звуковым экстрактом эпохи индустриализации, десятилетия великих строек и производственных рекордов. Впрочем, Дунаевский не забы­вал и о лирике, которую писал для своих любимых исполнителей — Леонида Утесова и Клавдии Шульженко. «Мы слишком увлеклись героической, марше­вой ритмикой наших массовых песен, — писал он в 1939 году в статье в жур­нале „Искусство и жизнь“. — Надо в этом увлечении не забывать потребностей масс и в других песнях».

Александр Вертинский

«Палестинское танго» в исполнении Александра Вертинского. 1929 год

Выступая в парижских ресторанах, наполненных бежавшей от революции русской аристократией и голливудскими звездами, певец стал звездой эми­грант­ской культуры и ее печальным голосом, тоскующим по потерянной родине. Он добился и мировой известности. Грампластинки с его романсами под аккомпанемент рояля выходили в Европе и США. Марлен Дитрих, с кото­рой певец познакомился в Париже, прочила ему голливудскую карьеру и даже — безуспешно — пыталась ее устроить.

Александр Вертинский трижды предпринимал попытку вернуться в Россию, впервые — еще в 1923 году, однако сделать это ему удалось лишь через 20 лет. По легенде, Сталин откликнулся на его прошение словами: «Позволим товари­щу Вертинскому умереть на родине». Все годы, что певец провел в эмиграции, его песни звучали в Советском Союзе на патефонах. Они ассоциировались с «белогвардейством», «нэпманством» и «мещанством», что сообщало им ауру пикантности и притягательности, но в то же время они были не запрещены. Грам­пластинки с песнями Вертинского попадали в СССР границы — чаще всего из Риги, столицы независимой Латвии. О популярности чуждых совет­скому образу жизни песен Вертинского в стране, поглощенной установкой производственных рекордов, говорит, например, знаменитое стихотворение Ярослава Смелякова «Любка», написанное в :

Гражданин Вертинский
вертится. Спокойно
девочки танцуют
английский фокстрот.
Я не понимаю,
что это такое,
как это такое
за сердце берет?

«Даже запретного — и пустого! — Вертинского слушают у патефонов, затаив дыхание, и в интеллигентских квартирах, и, говорят — быть может, клевещут — в самом Доме правительства, у Каменного моста».

Всеобщую любовь к своим песням зафиксировал и сам Вертинский в письме к замминистра культуры Кафтанову:

«Меня любит народ… Я уже по и разу объехал нашу страну, я заканчиваю третью тысячу концертов!»

Петр Лещенко

«Не покидай» в исполнении Петра Лещенко. 1938 год

Федор Шаляпин называл Лещенко «патефонным певцом», а Александр Вертин­ский болезненно реагировал на упоминание его имени. Возможно, дело в том, что популярность Петра Лещенко в была выше, чем у Вертинского и Шаляпина, — во всяком случае, грампластинок у него выходило больше.

В Советском Союзе танго, романсы и фокстроты Лещенко, также как и песни Вертинского, считались «эмигрантскими» и «западными», приобретались на черном рынке или тайком привозились из-за границы. Об их исполнителе ходили легенды: одни утверждали, что он известный киевский вор, другие — что белый офицер; ходили слухи, что певец — друг Сергея Есенина, якобы уехавший с ним в зарубежную гастроль, да так и не вернувшийся. При этом Лещенко, оставивший книгу воспоминаний, отрицал свои связи с белой гвардией, эмигрантским движением и монархизмом.

Закончив школу прапор­щиков в Кишиневе, он попал на фронт Первой миро­вой, а в августе очутился с контузией в госпитале. Пока он лежал на больничной койке, в Кишинев пришла советская власть, но продержалась там недолго. 27 марта Бессарабия присоединилась к Румынии, и Петр Лещенко, оставшийся на ее территории по семейным обстоятельствам, оказался по ту сторону советской границы.

Его певческая карьера началась в ресторанах Бухареста и Парижа, но взлет к славе произошел в Риге, где Лещенко познакомился с королем танго Оскаром Строком, ставшим автором его главных хитов, а также импресарио Казимиром Юношей, который уговорил певца записы­ваться для грампластинок — впослед­ствии он сделал множество записей в студиях Бухареста, Вены, Лондона и Риги. Популярность песен Лещенко позволила ему скопить небольшое состояние и открыть в Бухаресте в середине именной ресторан.

Леонид Утесов

«С одесского кичмана» в исполнении Леонида Утесова. 1920–30-е

Объединить театр, эстраду и цирк Утесову удалось под звуки джаза. В 1929 го­ду в Ленинграде он впервые выступил со своим ансамблем «Теа-джаз» и вскоре стал главным популяризатором американского музыкального искусства в стране победившего социализма. Сперва Утесову крепко за это доставалось от РАПМ, критиковавшей его как все того же «фокстрот­чика», «пропагандиста низменных вкусов» и «певца загнивающего Запада». Однако в органи­зация была ликвидирована, а еще спустя несколько лет, ведомая лозунгом «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее», массо­вая культура в СССР взяла курс на развлекательность. «Веселые ребята» сделали Леонида Утесова и Любовь Орлову народными любимцами, а слово «джаз» вырвалось за преде­лы Москвы и Ленинграда и начало эхом гулять по стране.

Вадим Козин

«Осень» в исполнении Вадима Козина. 1939 год

Вадим Козин называл себя певцом в третьем поколении. Его отец был родом из семьи зажиточных волжских купцов, но женился на актрисе из цыганской семьи. Ребенком Вадим рос на цыганских романсах, которые пели бабушка и мама, и граммофонных пластинках Шаляпина, не подозревая, что в будущем ему самому предстоит стать звездой грамзаписи.

Поработав тапером в ленин­градских кинотеатрах, Козин попробовал себя в роли эстрадного певца, специа­ли­зировавшегося на старинных романсах и цыганских песнях, а в 1936 году оказался в Москве. Покорение столицы он начал с Зеленого театра в парке Горького, где его вскоре начали ставить исключительно в финал сборной программы как любимца публики. По воспо­минаниям певца, великий тенор Иван Козловский опасался петь романсы в одном концерте с ним, ограничи­ваясь только оперными ариями.

С конца Вадим Козин начал много записываться для пластинок: исполнял русские народные песни, старинные романсы и песни собственного сочинения, причем пел только лирику; его известность достигла всесоюзного масштаба. Пластинки Козина пользовались такой популярностью, что их в момент изъяли из продажи и поме­сти­­ли в обменный фонд. Шеллак, из которого делали грампластинки, считался стратегическим материалом, поэтому битые пластинки принимались на лом, а в качестве поощрения активности населения за пять разбитых давали одну целую — с песнями в исполнении Козина. Участвовал певец и в закрытых правитель­ственных концертах для Сталина и членов Политбюро, собиравших всех звезд того времени — от оперного тенора Сергея Лемешева и балерины Ольги Лепешинской до Леонида Утесова с его джаз-бандом. По воспомина­ниям Козина, вождь особенно любил псковские частушки: он сам их пел, а Козин аккомпанировал ему на рояле.

Клавдия Шульженко

«Встречи» в исполнении Клавдии Шульженко. 1930-е

Клавдия Шульженко начала карьеру в 16 лет на проходных ролях в Харьков­ском драматическом театре, где познакомилась с молодым композитором Исааком Дунаевским. Оба впервые появились на сцене в музыкальном спек­такле «Перикола»: Шульженко — как актриса массовки, а Дунаевский — как дирижер оркестра.

Эстрадный дебют Шульженко состоялся в в Ленин­граде: певица отказалась от исполнения цыганских романсов и про­бовала новый репертуар, в котором соцреалистическая эстетика совмещалась с психоло­гизмом. Шульженко пела в Ленинградском мюзик-холле, которым руководил Дунаевский, а затем стала вокалисткой в джаз-ансамбле Якова Скоморов­ского — и с каждым выступлением ее известность в городе росла.

Слава во всесоюзном масштабе пришла к Шульженко после того, как осенью она стала лауреаткой I Всесоюзного конкурса артистов эстрады, в жюри кото­рого был Леонид Утесов. После этого певицу стали записы­вать для грам­пластинок в Москве и выпускать миллионными тиражами. У Шульженко, ставшей подлинно народной артисткой СССР, была уникальная манера испол­нения: она подавала каждую песню как мини-спектакль. В этом искусстве у нее была одна преданная поклонница и великая ученица — Алла Пугачева.

Источник