можно ли верить вциому
Правда о соц. опросах (ВЦИОМ) не более 15 минут
Если вы читаете данный пост, вероятно вы уже слышали:
«Добрый день! Меня зовут: Как-нибудь. Я представляю Всероссийский центр изучения общественного мнения «ВЦИОМ»/ представляю Службу опросов населения »
Наверняка Вам интересно будет узнать откуда появился Ваш номер в их базе и какую цель они преследуют.
Информация из википедии гласит:
«Всероссийский центр изучения общественного мнения, ВЦИОМ (до 1992 года — Всесоюзный) — старейшая российская государственная исследовательская организация, регулярно проводящая социологические и маркетинговые исследования на основе опросов общественного мнения. Одна из крупнейших российских компаний на этом рынке. Создана в 1987 году. 100% акций компании принадлежат государству. «
Однако не сбивайтесь с толку, компания может быть и государственная, сам ген. директор Валерий Федоров высказался о задачах этой конторы:
«Организациям, политикам, бизнесу — нужны успех и победа. В современном мире сложно добиться поставленных целей без надежной информации, верных прогнозов и качественных рекомендаций. Наша миссия — дать эту информацию заказчикам. А их задача — достичь высоких результатов»
Организациям, бизнесам. однако какого рода информация нужна подобным юр. лицам?
К сожалению сам ВЦИОМ непосредственно опросами не занимается, он составляет ТЗ и получает результат опроса.
Для этого есть различные организации, проводящие соц. опрос для разных заказчиков, в том числе и ВЦИОМ.
Примерно так она и выглядит, не удивляйтесь. Если интересно сами можете поиграться, однако доподлинно сказать не могу. Факт, что номера генерируются, из-за этого иногда в системе случается «время неверных номеров». Поэтому не бойтесь, ваши персональные данные никто не слил, НО.
Вот тут мы уже подходим к цели опросов. Думаете пройдя соц. опрос все ваши персональные данные составит номер телефона то вы глубоко ошибаетесь.
По факту вы оставляете:
Возраст
Регион
Населенный пункт
ФИО (возможно только имя)
Образование
Работа
Доход (не всегда спрашивают, зависит от проекта)
Гражданство РФ
Номер телефона
Что произойдет с вашими данными?
Подошли к самому главному, на что вы соглашаетесь. На перепродажу персональных данных третьим заинтересованным лицам. Из-за чего вначале идут критерии отбора, такие как анкетируемый не должен был участвовать в опросах за последний месяц (или 3, или 6). Так же часто нельзя было опрашивать людей работающих в этой же сфере (сопросы, реклама и пр.) и, если опрос про товары, то в сфере производства этих товаров.
К сожалению сами операторы не знают об этом, считая важность своей работы для исследований гос. учреждений и винить их не имеет смысла, как и портить себе нервы. Из-за цели в виде перепродажи персональных данных одного отказа будет мало и вы будете еще долго получать звонки.
-Как избавиться от надоедливых звонков
Самый простой способ согласиться на опрос и сказать, что вы не гражданин РФ и звонков как не бывало. Ибо какой доход можно получить от резидентов иного государства? Или можете сказать возраст до 18, интересна реакция 😂
На ваше мнение наплевать, увы, но это так, и чудес не стоит ждать в этом капиталистическом мире, однако уведомить о новом способе сбора персональных данных я считаю необходимым. Операторов также можно понять, они уверены, что несут благо обществу, ну или хотя бы получают доход для существования, кто знает. Будьте вежливыми и просвещёнными.
Буду рад подписке и рад ответить на ваши комментарии, впереди много интересного, бесплатно и конфиденциально 😉
Можно ли теперь верить социологическим опросам?
Уровень народной поддержки политики Путина и его личные рейтинги (более 80%), публикуемые ВЦИОМ, Левада-Центром* и другими социологическими центрами впечатляют, особенно в последние месяцы. Впечатляют и сторонников, и оппонентов власти.
Конечно, нередко в статьях и комментариях о тех или иных опросах общественного мнения можно встретить сомнения в их достоверности (вернее, даже в правдивости) — поскольку все известные подобные организации давно находятся у нас под контролем власти или прямо выполняют их заказы. Вероятно, эти сомнения не лишены оснований, тем более если знать историю смены руководства в этих организациях в 2000-х годах (когда многие из них и перешли под контроль власти).
Однако, кроме этих внутренних и субъективных (по отношению к этим социологическим центрам) факторов, есть ещё внешние, объективные факторы — и как раз они, возможно, в основном и являются причиной недостоверности результатов подобных репрезентативных опросов в РФ в последние годы и, особенно, в последние месяцы. Я имею в виду боязнь части респондентов (особенно как раз при репрезентативных опросах, — когда респонденты известны социологической службе) отвечать на некоторые вопросы «поперёк» политике власти, или\и их нежелание «выделяться» среди предполагаемого провластного большинства.
Действительно, можно ли сомневаться в том, что, например, в Северной Корее любой репрезентативный опрос показал бы, что почти 100% респондентов поддерживают все решения власти, и что рейтинг очередного Ким Чена близок к 100 процентам?
До недавних пор и я не знал, как количественно оценить этот эффект (эффект недостоверности опросов из-за боязни респондентов оказаться в явном меньшинстве). Но недавно вспомнил об известном в социологической науке эффекте «спирали молчания» и нашёл количественные оценки этого эффекта.
Этот эффект был исследован немецким политологом Элизабет Ноэль-Нойман ещё в середине прошлого века. В самом кратком виде, суть этого феномена заключается в том, что человек с меньшей вероятностью честно выскажет свое мнение на ту или иную тему, если чувствует, что находится в меньшинстве, так как боится возмездия или изоляции.
Согласно исследованиям Ноэль-Нойман, этот страх служит началом спирали и затем всё увеличивается. Люди пользуются так называемой «врожденной способностью», или псевдо статистическим чувством, к оцениванию общественного мнения. СМИ (и тв) играют большую роль в определении того, какое мнение является доминирующим, поскольку возможности нашего прямого наблюдения ограничены маленьким процентом населения. Ещё в середине XX века было ясно, что СМИ и тв оказывают огромное влияние на то, как изображается общественное мнение, и могут сильно влиять на индивидуальное восприятие общественного мнения, независимо от того, соответствует ли описание действительности. Ноэль-Нойман описывает спираль молчания как динамический процесс, в котором прогнозы относительно общественного мнения становятся фактом, поскольку освещение мнения большинства в СМИ становится статусом-кво, и меньшинство с меньшей вероятностью будет готово высказываться.
Ноэль-Нойман выявила эффект «спирали молчания» в середине прошлого века в относительно демократической стране (ФРГ), где было множество независимых СМИ и граждане не преследовались по политическим мотивам (кроме как за нацизм). Само собой понятно, что в авторитарных странах эффект спирали молчания проявляется гораздо сильнее — и тем сильнее, чем чем более авторитарным становится режим и чем больше политических преследований инакомыслящих. А также, конечно, чем более СМИ и тв зависят от власти.
Ещё 8-9 лет назад я читал на каком-то из социологических сайтов комментарии социологов о том, что им всё труднее становится проводить опросы общественного мнения из-за того, что всё больше респондентов отказываются отвечать на острые политические вопросы. «Отвечают в основном сторонники власти, а оппоненты всё чаще отказываются» — так, насколько я помню, писали некоторые социологи ещё в 2007-2008 гг.
С тех пор власть у нас стала значительно автотарнее, а независимые СМИ и тв ещё более «скукожились». Понятно, что спираль молчания при опросах общественного мнения раскручивалась все эти годы всё более и более.
КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ ОЦЕНКИ НЕДОСТОВЕРНОСТИ ОПРОСОВ.
Недавно (в середине августа) на Эхе Москвы проводился опрос о том, готовы ли люди честны отвечать на острые политические вопросы: оказалось, что 28% слушателей предпочтут соврать и ответить «так как надо» — просто из-за боязни получить те или иные неприятности… Понятно, что этот анонимный опрос не являлся репрезентативным, и его результаты (28% «поддакивающих») вряд ли можно вычитать из результатов репрезентативных опросов ВЦИОМ. С другой стороны, логично предположить, что на самом деле не все из опрошенных «честно ответили о своей нечестности» — так что, вероятно, на самом деле недостоверность официальных прогнозов может быть ещё выше (чем 28%).
Насколько мне известно, сами службы опросов общественного мнения (ВЦИОМ и другие) не проводили подобных исследований — о количественной оценке недостоверности из-за эффекта спирали молчания. Однако, всё же количественные оценки этого эффекта известны. Я имею в виду т.н. «Эксперимент Аша», который был проведён американским психологом С. Ашем также в середине прошлого века. В результате эксперимента было обнаружено, что 75 процентов испытуемых хотя бы в одной серии эксперимента повторяли заведомо неверные ответы, которые перед ними высказали остальные члены группы, а 25 процентов систематически следовали групповому «безумию». Эксперимент Аша касался не политических опросов — но вполне можно предположить, что при ответах на острые политические вопросы результаты были бы по крайней мере не менее впечатляющи.
Итак, на этих основаниях мы можем предположить, что от 25% до 75% (!) респондентов при опросах общественного мнения по тем или иным причинам могут неискренне (или заведомо ложно, вопреки собственному мнению) отвечать на острые политические вопросы.
Я думаю, что опросам общественного мнения в России можно было верить примерно до 2003-2004 годов. В последующие годы развернулись и пошли два параллельных процесса деградации: во первых, социологические службы становились всё более зависимы от власти, и, во вторых, с 2004-2005 гг начала раскручиваться та самая «спираль молчания», о которой я написал выше. Я предполагаю, что в последние годы «спираль молчания» при опросах могла достигать уже 30-40% — то есть, до 40% респондентов при опросах могут отвечать не то, что думают, а то, что хочет слышать власть. В последние месяцы эффект «спирали молчания» мог возрасти ещё более…
Я думаю, что в последние месяцы гораздо более достоверны анонимные телефонные или интернет опросы в известных социальных сетях или на радио. Не буду в этом случае ссылаться на опросы «Эха Москвы», поскольку многие считают почти всех его слушателей либералами. Возьмём более нейтральные опросы. Вот, например, результаты опроса «А вы поддерживаете политику Путина?» (от 28 августа) в известной соц. сети Макспарк, которая, насколько я понимаю, давно уже не является «оплотом» оппозиции.
По результатам на вечер 30 августа в опросе приняли участие более 4000 читателей. Из них ответили:
«да, поддерживаю» — 2051 человек (51%),
«нет, не поддерживаю» — 1673 человека (41%),
не определились («мне всё равно») — 322 человека (8%).
Как видно, результаты этого опроса отличаются от результатов ВЦИОМ (и Левада-Центра) более чем на 30%.
Конечно, опросы в Макспарке не являются репрезентативными в строгом социологическом плане, но, думаю, они теперь — в последние месяцы — более достоверны (вероятно, эффект «спирали молчания» присутствует всё же и в подобных анонимных опросах, но всё же в меньшей степени ). Конечно, и поддержка 51% весьма велика, но разница с цифрами официальной пропаганды огромна!
Конечно, все эти соображения и оценки являются моими оценочными суждениями, поскольку я не знаю, учитывается ли эффект «спирали молчания» при опросах общественного мнения в современной РФ. Однако, вряд ли учитывается.
Можно ли доверять соцопросам в России
Рекордно низкое доверие к соцопросам в России
В 2018 году ВЦИОМ зафиксировал самое низкое доверие к опросам за более чем 10 лет
Как выяснил в 2016 году «Левада-Центр», четверть россиян (26 процентов) избегают говорить с социологами о положении дел в стране, опасаясь негативных последствий. Вопрос, можно ли доверять результатам опросов, активно обсуждался после президентских выборов в 2012 году. Особенно острой была полемика председателя фонда «Индем» Георгия Сатарова и главы «Левада-Центра» Льва Гудкова: первый критиковал электоральную социологию и винил социологов в подыгрывании власти, а второй отстаивал надежность работы коллег в непростых условиях.
Недоверие к соцопросам – наследие перестройки?
Что такое «спираль молчания« в социологии
Страх тех, кто «помнит КГБ«
Томас Петерсен: «Информативность опросов в таких условиях ограничена»
Как социологи уменьшают искажения
Универсальной формулы, позволяющей отсеять неправдивые ответы, у социологов нет. Иногда используется так называемое «взвешивание», когда людей спрашивают, за кого они голосовали на прошлых выборах, и сравнивают данные с реальным результатом. Отклонение может указывать на «спираль молчания», говорит Томас Петерсен из Алленсбаха.
Есть вопрос, который в России и других странах региона «Гэллап» задает в самом конце беседы, говорит Есипова. Звучит он так: «По вашему мнению, сколько людей в вашей стране боятся открыто высказывать свои политические взгляды?» По словам Есиповой, вопрос в третьем лице дает возможность более искреннего ответа. Показатель в 2018 был рекордным за более чем 10 лет: 24 процента опрошенных россиян сказали, что «большинство боится», а еще 20 процентов, что «многие боятся».
На что следует обращать внимание в соцопросах
«Вызывает отвращение»: Политолог Сосновский про Моргенштерна и опрос ВЦИОМ
Большинство граждан России, а именно 68%, не согласны с заявлением рэпера Моргенштерна о том, что на празднование Дня Победы в нашей стране тратится слишком много денег, согласны с ним 22%, гласят данные ВЦИОМ. Результаты опроса прокомментировал политолог Александр Сосновский.
ВЦИОМ провёл опрос после скандального интервью рэп-исполнителя, которое он дал Ксении Собчак. Позднее Моргенштерн извинился за свои слова и заявил, что фраза была вырвана из контекста, и вообще он очень плохо сформулировал свою мысль, так как в тот день думал только о предстоящей свадьбе.
Считаю оскорбительным сам заголовок о том, что, мол, столько-то россиян не согласны с мнением Моргенштерна и т.д. Мнением Моргенштерна? Какое мнение и какой Моргенштерн? Что за величина на небосводе русской мысли? Сама ссылка к мнению Моргенштерна и его патронессы Собчак вызывает отвращение,
— прокомментировал новость политолог в своём Telegram-канале «Доктор Сосновский».
Эксперт предположил, что ВЦИОМ больше нечем заняться. Либо поступили лишние деньги, добавил он.
Напомним, что ранее рэпер Моргенштерн попал в фокус общественного внимания, сняв пошлый клип для рекламы банка с целью привлечения в него молодёжи. Развратный и оскорбительный характер ролика вызвал отторжение и недовольство у жителей России. После этого многие задумались, стоит ли пускать детей на концерты этого артиста.
Раскрыта техника опросов про доверие Путину
Подделанные анкеты у социологов называются «рисованными»
На прошлой неделе ВЦИОМ сообщил, что рейтинг доверия Путину опустился почти до 32%. Спустя несколько дней появились результаты другого опроса, по его результатам рейтинг поднялся до 72%.
Объяснения такому скачку были даны. Но, как говорится, осадок остался.
Данные социологов и статистиков в последнее время частенько удивляют: а) своей противоречивостью; б) легкостью, с которой они тут же опровергаются и исправляются.
Такая пластичность вызывает подозрения в достоверности опросов населения, по результатам которых исследователи делают свои выводы.
Как проводятся такие опросы? Кем? Не могут ли они фальсифицироваться? Сколько за них платят? Кто и как проверяет их достоверность? Можно ли вообще им верить?
Алексей Дуленков несколько раз в году работает на соцопросах. Он депутат Совета депутатов Наро-Фоминского городского округа Московской области, но 90% депутатской работы не оплачивается, и многодетному отцу приходится подрабатывать. Работа интервьюера предоставляет такую возможность.
«Обычное задание — опрос 20–50 человек, постоянно прописанных в каком-то районе или избирательном округе, — рассказал «МК» Алексей. — Есть ограничения по полу и возрасту. Например, 8 женщин от 60 до 90 лет, 5 женщин от 45 до 59 лет, 4 мужчины от 25 до 44 лет.
Мне выдают планшет, в него введен бланк анкеты. С этим планшетом я отправляюсь в заданный район.
В выборе конкретного места опроса интервьюер не ограничен. Самое лучшее место — районный супермаркет. Утром неплохо отвечают во дворах пенсионеры и мамочки с детьми».
Слова, с которыми интервьюер обращается к потенциальным респондентам, прописаны в задании. Алексей обычно обращается так: «Здравствуйте, проводим соцопрос. Можно вам задать несколько вопросов?»
Отказываются отвечать очень многие — это признают все интервьюеры. Особенно сложно приходится тем из них, кто опрашивает по телефону.
«Меня посылали открытым текстом, либо завуалированно. Либо на середине опроса бросали трубку, — рассказала «МК» Юлия Захарова, безуспешно пробовавшая себя в качестве интервьюера. — Устроиться довольно просто, от таких контор постоянно есть объявления на сайтах работы. Там текучка жуткая. Мало кто готов быть посланным пятьдесят раз за день».
Юлия участвовала в опросах, которые заказывали коммерческие фирмы, торгующие лекарствами, продуктами, электрооборудованием.
При опросах, касающихся политики, идеологии, люди ведут себя более сдержанно.
Алексей Дуленков работает именно на таких проектах. Выясняет отношение людей к представителям власти и к политике. По его мнению, процент отказов зависит от удаленности от Садового кольца. «В дальнем Подмосковье (Коломна, Наро-Фоминск, Лотошино) процентов отказов около 30–50%. В спальных районах Москвы отказывают чаще — от 60 до 90%. Отказы в грубой форме бывают, но довольно редко. Обычно когда люди торопятся, особенно в Москве».
Если человек соглашается отвечать, интервьюер его сразу спрашивает о месте проживания, возрасте и поле. Если эти характеристики удовлетворяют заданию, дальше следует вопросы анкеты: закрытые (выбор из предлагаемых вариантов) и открытые (отвечающий может назвать свой ответ).
Интервьюер вносит ответы в бланк анкеты на планшете. Одновременно интервью записывается на диктофон. В конце дня аудиозаписи передаются вместе с результатами опроса заказчику. Интервьюер сразу предупреждает отвечающего, что интервью будет записано на диктофон.
На планшете, который выдали интервьюеру, включена функция геопозиции. Работодатель благодаря этому знает маршрут интервьюера и координаты на местности каждого интервью, которое он брал.
«Фамилия респондента никогда не спрашивается, опрос анонимный. Иногда нужно просить номер телефона респондента, но респондент может отказаться, что тоже допускается, — рассказал Алексей. — Видимо, координаты GPS, диктофонная запись, время работы и репутация интервьюера дают возможность проконтролировать работу».
Подделанные анкеты у социологов называются «рисованными». Сам факт того, что в профессиональной среде для них родился специальный термин, говорит о том, что это не редкое явление.
Алексей с ним однако напрямую не сталкивался: «Я слышал, что кто-то пытался обманывать, но это быстро вычислялось контролем социологических служб».
Сколько может заработать интервьюер на опросах за один день?
Оплата сдельная на 100%. Обычно платят 200 руб. за одну анкету из 30 вопросов, это нормальная цена. Сколько принесешь заполненных анкет — столько и заработаешь. «Все зависит от опыта, коммуникабельности и активности интервьюера. Средний результат — 3–4 тысячи рублей в день. Есть уникальные специалисты, которые зарабатывают 8–10 тысяч. Но в то же время есть и те, у кого потолок 1–2 тыс. в день, выше они не поднимаются».
«Это работа не для всех. Скромных застенчивых интервьюеров не бывает. Надо уметь много общаться, быстро понравиться незнакомому человеку, грамотно и быстро говорить. Что-то среднее между менеджером по продажам и школьным учителем (кстати, провинциальные учителя на соцопросах тоже работают). Обычно половина интервьюеров-новичков на второй опрос уже не выходят. Работа на любителя».
Центры исследования общественного мнения федерального масштаба — такие, как ВЦИОМ и ФОМ (фонд «Общественное мнение»), — сами напрямую не набирают интервьюеров. Они работают с подрядчиками, компаниями-партнерами. Интервьюеров нанимают именно эти партнеры: дают объявления на сайтах. Предпочтение отдается опытным интервьюерам и тем, кто приходит по их рекомендации.
Интервьюеры должны быть при опросе бесстрастными. Не показывать респондентам ни своего одобрения, ни осуждения. Человеку, который сам погружен в политику, это может быть нелегко. Но Алексей Дуленков утверждает, что это не составляет труда. «Вопросы носят нейтральный характер, даже когда являются предвыборными. Алгоритм опроса не позволяет проявлять свое мнение».
Всегда ли люди отвечают правдиво? Бывает ли интервьюеру заметно, что они боятся высказываться искренне по острым вопросам, опасаясь, что их вычислят и накажут?
«Есть высокий процент граждан, которые вообще отказываются отвечать на вопросы. В том числе из боязни каких-то последствий. Но если человек решился ответить, то мне кажется, что ответы вполне искренние. Даже если противоречивы и парадоксальны, — такое мнение высказал «МК» Алексей Дуленков. — Другое дело, что оппозиционно настроенные граждане реже отвечают на вопросы интервьюеров, чем сторонники действующей власти. Поэтому на выборах оппозиция зачастую получает более высокий процент голосов, чем дают предварительные соцопросы».
«МК», в свою очередь, тоже решил провести опрос, но не самого населения, а тех организаций, которые опрашивают население.
Мы составили анкету и попросили ответить на нее трех «китов» — Росстат, ВЦИОМ и «Левада-центр».
Росстат — это Федеральная служба государственной статистики, орган исполнительной власти, она собирает исключительно фактические данные о «материальной» жизни страны. У кого какие доходы, расходы, сколько коров, сколько долгов, какие болезни и т.д.
ВЦИОМ и «Левада-центр» интересует не только материальная, но и духовная жизнь — настроения и мнения.
ВЦИОМ на 100% государственная компания, а «Левада-центр» — наоборот, на 100% независимая исследовательская организация, которой пару лет назад даже был присвоен статус «иностранного агента» из-за зарубежных грантов.
Несмотря на различную форму собственности и организационную структуру, Росстат, ВЦИОМ, «Левада-центр» и другие компании используют одинаковые инструменты для сбора данных.
Их инструменты — это интервьюеры, которые опрашивают людей по телефону или очно. Вопросы нашей анкеты касались того, как их нанимают, как проверяют и сколько им платят. Ведь именно от этого зависит достоверность соцопросов: истинные в них цифры или придуманные?
В «Левада-центре» с рисованными анкетами борются по двум направлениям. Руководитель отдела организации опросов Вероника Бизюкова рассказала «МК», как это происходит.
«Первое направление — исследование маршрутов интервьюера, когда он имеет точку старта или опросный участок. Важно соблюдение всех нюансов случайности отбора респондента. Отследить это нам помогает геолокация планшета, в которую сейчас загружают анкету для опроса. Второе — прослушивание (контроль) интервью на предмет соответствия методике проведения опроса и достоверности самого интервью.
Помимо этого проводится проверка с помощью специальных программ. Рисованные анкеты имеют два проявления: либо фантазия интервьюера заканчивается на каком-то из вымышленных персонажей, и тогда можно отловить «похожие» анкеты. Либо второй вариант — когда интервьюер бездумно заполняет анкету, не вчитываясь в сами вопросы. Тогда программы проверки улавливают несогласованность данных: в одном месте анкеты респондент отмечает, что он женского пола и, скажем, молодого возраста, а в конце анкеты пишет, что служил в Советской армии».
У ВЦИОМ схожие подходы к выявлению халтурщиков.
При проверке уличных и квартирных интервью учитывается, во-первых, фактор времени. Интервью должны проводиться с 8 утра до 23 вечера. Заполненные в неурочное время анкеты отбраковываются.
Если респондент в последние 3 месяца уже участвовал в опросах ВЦИОМ, его анкета изымается, потому что, скорее всего, это какой-то знакомый интервьюера. Маловероятно, чтобы один и тот же человек так часто оказывался «случайным прохожим».
Для планшетных опросов подсчитывается количество присланных аудиозаписей. Если на анкету нет аудио, она исключается из массива.
Проверяется маршрут опроса.
Прослушивается 20% случайно выбранных аудиозаписей анкет. Если в какой-то записи звучат логические неувязки или есть отступления от методики опроса, из массива выбираются все анкеты данного интервьюера и внимательно проверяются.
Если анкета заполняется на бумаге и респонденты оставляют свои номера телефонов, 20% этих номеров прозванивается, чтоб проверить факт — да, интервью проводилось.
Поскольку опросы проводятся в основном анонимно, практически все способы проверки анкет — косвенные. Но, как уверяют исследователи, они работают.
Ни ВЦИОМ, ни «Левада-центр» не стали называть нам свои расценки. В «Левада-центре» лишь сказали, что сейчас нет анкет дешевле 100 руб., а ВЦИОМ объяснил, что оплата зависит от проекта, в целом она варьируется от 15 до 40 тыс. руб., но сколько и каких анкет надо при этом заполнить — не пояснили.
Могут ли подрабатывать интервьюерами все, кто захочет? Теоретически да. Но на практике так не получается.
«Подработка в качестве интервьюера — очень тяжелый вариант, — считает Вероника Бизюкова, представляющая «Левада-центр». — Совмещать с работой интервьюера еще другую работу сложно. Мы долгое время не сотрудничали со студентами, их социальная ответственность и этика не соответствовала нашим требованиям. Сейчас иногда приглашаем работать студентов, которые проходят у нас практику или стажировку, но часто их работа ограничивается только уличными опросами или опросами молодежи, где контакт проще установить именно этой возрастной группе. Пенсионеры работают интервьюерами, но с каждым годом их становится все меньше, так как уровень требований к качеству и компьютерной грамотности растет».
Пресс-служба ВЦИОМ, правда, высказала противоположное мнение:
— Работа интервьюером в области количественных исследований идеально подходит для студентов. Люди пенсионного возраста особенно востребованы в качестве интервьюеров при проведении поквартирных опросов. Они вызывают у респондентов доверие, хорошо умеют выстраивать личные коммуникации, а также обладают большим жизненным опытом в личном общении.
Молодежь и люди среднего возраста, например, лучше проявляют себя в телефонных опросах, где важны скорость речи, экспрессия и дикция.
У Росстата немного иные подходы, поскольку это полностью бюджетная структура. Кроме того, в отличие от социологов, Росстат, как правило, проводит не анонимные обследования.
Сразу надо сказать, что помимо интервьюеров у Росстата есть еще переписчики — граждане, участвующие в переписи населения. Интервьюеры, наоборот, участвуют во всех обследованиях, кроме переписи. Это может быть выборное обследование рабочей силы, обследование домохозяйств по определению уровня жизни населения, регулярное обследованиях сферы торговли и услуг для формирования индекса цен.
«Типичные интервьюеры — это женщины, которые имеют опыт участия в проектах Росстата, — рассказала «МК» Людмила Хорева, ВРИО начальника Управления сводных статистических работ и общественных связей. — В сельских населенных пунктах, как правило, интеллигенция: библиотекарь, учителя, воспитатели. Бывают интервьюерами и мужчинами. Для кавказских республик важно, чтоб интервьюер был из числа уважаемых людей».
С кандидатами проводится собеседование. Если они подходят, с ними проводят практические занятия по интервьюированию, дают домашние задания, рассматривают возможные конфликтные ситуации, которые могут возникнуть. В первые полевые выходы новички идут вместе с инструкторами, потом все вместе анализируют: что делали правильно, а что неправильно.
На переписи каждому переписчику определяется участок наблюдения, на котором он в идеале должен опросить всех, кто там живет. Кстати, в 2020 году будет проводиться очередная Всероссийская перепись населения, оплата переписчика уже определена — 16 200 руб. в месяц. Так что если кому интересна такая подработка, имейте в виду.
Интервьюеру при обследованиях домохозяйств тоже определяется участок — например, сельское поселение. Выдаются бланки анкеты с вопросами, и он должен опросить по этой анкете 20–30 домохозяйств в этом поселении.
Населенный пункт выбирается случайно, и, если там живет опытный интервьюер, это удача: он всех знает, и его все знают, так что задание будет выполнено быстро и качественно.
В 2019 году на обследованиях домохозяйств интервьюеры получают 14 100 руб. в месяц.
Опросы по обследованию рабочей силы — другой тип исследований, они оплачиваются сдельно, интервьюер получает от 117 до 176 руб. за анкету в зависимости от нагрузки.
«За каждым интервьюером закрепляется инструктор, — объяснила Людмила Хорева. — Он курирует и контролирует всю работу. Для проверки качества работы интервьюера проводятся контрольные мероприятия. При непосредственном выезде на участки наблюдения проводится сверка фактически посещенных домохозяйств и попавших в выборку, наблюдение за ходом опроса, проведение контрольных опросов».
Кроме того, инструкторы выборочно обзванивают посещенные интервьюерами домохозяйства. Спрашивают, был ли у вас интервьюер? «Охват домохозяйств контрольными мероприятиями составляет не менее 10%. Если работа интервьюера признается неудовлетворительной, она переделывается либо не оплачивается».
Объективно организация работы интервьюеров не дает оснований предполагать, что сведения, собранные путем опросов населения, могут быть лживыми. Наверное, там могут быть небольшие ошибки, но в целом контроль серьезный, и понятно, что пачками рисовать анкеты никому не позволят.
Противоречивость результатов опросов, по мнению специалистов, объясняется скорее всего не тем, что интервьюеры халтурят, а тем, что респонденты не всегда понимают, о чем их спрашивают.
Если их спрашивают: «Кому из политиков вы доверяете?», они зачастую называют те фамилии, что помнят по телепередачам и ток-шоу. Про Путина, например, многие даже не думают, что он политик. Он президент, это другое совсем. Поэтому, когда им прямо говорят: «Вы доверяете Путину?», около 70% отвечают: «Да». Хотя на вопрос: «Кому вы доверяете из политиков?» неделю назад называли кого угодно, только не Путина.
Такие же странные результаты показывают опросы в Москве и области. Запрос на перемены по ним очень большой — и у сторонников нынешних руководителей регионов, и у их противников. Но и авторитет у них тоже очень высокий. Получается, люди ими довольны и недовольны одновременно.
Объяснить такой феномен можно массовым раздвоением сознания у населения и его причудливыми представлениями о мироустройстве. Или же неудачной формулировкой вопросов, что предпочтительнее.
Ну а мораль из всего вышесказанного такова, что если к вам на улице обращается интервьюер и просит потратить десять минут на опрос — не надо его посылать. Хоть и хочется.
Да, времени нет. Сейчас все торопятся. Но у интервьюера очень нелегкий хлеб, и надо его поддержать. Тем более, он делает то, что нужно нам всем.
Если мы не станем ему отвечать, мы просто-напросто никогда не узнаем, как реально живется в нашей стране. Что у нас плохо и что хорошо. Чего нам хватает, а чего недостаточно.